Ольга Володарская - Первая жизнь, вторая жизнь

— Вы, барышня, хозяйка этого дома? — спросил у нее Пименов-старший.

— Да, — коротко ответила она.

— Но живете в Москве? — Утвердительный кивок. — Кем работаете там?

— Вы же знаете.

— Откуда? Сын мне о своей жизни ничего не рассказывает.

— Бросьте, Сергей Сергеевич. Вы прекрасно осведомлены, где мы с Виталей познакомились.

— Я ему не говорил, — выкрикнул тот, и из его набитого рта полетели крошки.

— А твой шофер — да. Он стукач, неужто ты не понял? Сергей Сергеевич ему приплачивает за шпионаж. В этом нет ничего страшного. Папа за тобой присматривает. А водила и ему помогает, и денежку зарабатывает.

— Раскололся мой информатор? — хмыкнул Пименов-старший.

— Нет. Он так старался себя не выдать, что… именно это и сделал.

— А ты умная женщина.

— Знаю. А теперь и вы. Так что давайте не будем ходить вокруг да около. Хотите что-то спросить, задавайте прямые вопросы. Мне нечего скрывать, отвечу на любой.

— Так уж и на любой? Или только на удобный?

— Папа, может, хватит? — решил-таки вступиться за свою барышню Виталя.

Но сделал это не очень уверенно. А вот Лена осмелела и, гордо вздернув подбородок, прямо посмотрела на Сергея Сергеевича, затем произнесла:

— На любой.

— Ты с моим сыном только из-за денег?

— Если бы меня волновали лишь они, я приняла бы от вас ту сумму, что вы мне предлагали в качестве отступного.

Виталя и до этого уже ел вяло, а тут аж выплюнул ту пищу, что прожевал, но не успел проглотить.

— Чего-чего?

— Сергей Сергеевич не хотел видеть меня рядом с тобой. И чтобы я отстала, готов был заплатить десять миллионов рублей. — Жека мысленно присвистнул. — В Москве квартиру взять можно на эти деньги, в Калуге три, в поселке десять и купить все Васильки.

— Но Лола не взяла, — отметил Пименов. — Не потому ли, что посчитала сумму ничтожной? Стрясти с моего сынули можно значительно больше.

— Я ей подарил айфон, часы и сумку. От силы на три штуки. Не наговаривай на Лолу.

— Зато ты замутил грандиозное дело по ее указке. Пока я не знал, кто тебя вдохновил, радовался. Но когда во всем разобрался, напрягся: моим сынулей крутит умная, дальновидная баба с жопой Дженнифер Лопес. Об остальных ее достоинствах я могу только догадываться…

Лена изо всех сил держалась. Ее глаза чуть увлажнились, но лицо осталось спокойным. Женя ей сочувствовал.

— Извинитесь, — услышал он голос Семена. Вот это поворот! Ткачев ни слова не проронил с тех пор, как Сергей Сергеич уселся за общий стол.

— Что, прости?

— Вы гость в доме Елены. Но смеете ее оскорблять.

— Ой, Сема, не начинай.

— Я уже. — И стал подниматься из-за стола. Жека видел, что он нетрезв, но и не пьян в лоскуты, как тот же Леша вчера. Друг, кстати сказать, сидящий рядом с Ткачевым, пытался того усадить на место, но у него ничего не вышло. — Извинитесь перед Леной.

— А если я этого не сделаю?

— Я плюну вам в лицо. Борюсь с желанием сделать это давным-давно.

— Сем, ты офигел? — Виталя аж на стуле подпрыгнул.

— Сын, не лезь, — бросил Сергей Сергеевич. И уже Ткачеву: — Отойдем, поговорим.

— Извинитесь.

— Не нужно, — нервно вскричала Лена. — Все нормально. Я не оскорблена.

Но Ткачев продолжал сверлить Пименова-старшего взглядом. Тот пожал плечами и с легкостью проговорил:

— Приношу вам, Елена, свои извинения. Я был несправедлив к вам и груб.

Вот что значит политик. Мгновенно «переобулся», лишь бы ему в рожу не харкнули.

Женя не сомневался, что он повел бы себя иначе, имея за спиной охранников. Но, явись они в Васильки вместе с Пименовым, и Ткачев бы так не хорохорился. И все равно он вел себя глупо. Зачем вступать в конфронтацию с человеком, финансирующим проект, которым ты так вдохновился? Не из-за Ленки же?

Ответ на свой вопрос Жека получил вскоре.

Когда Сергей Сергеевич и Сема отошли и стали разговаривать. Они думали, их не слышат, но у Ляпина были ушки на макушке.

— Неужели ты все еще зол на меня? — начал Пименов.

— Это мягко сказано. Я вас ненавижу.

— Все еще? Ты же взрослый мужик и уже сам понимаешь, что не бывает белого и черного, плохих и хороших…

— Я вырос, но по-прежнему считаю предателей отвратительными людьми.

— Такой же упрямый, как твой отец. Если что-то в голову втемяшится, не свернешь. Никакие аргументы не действуют. — Сергей Сергеевич разнервничался и уже не мог сохранять привычный спокойный тон. — Я приводил кучу аргументов в пользу реконструкции бизнеса. Графики показывал, отчеты аналитиков… Я умолял его. Грозил банкротством, которое наступило бы максимум через год. Тогда и мы разорились бы, и наши служащие без работы остались бы.