Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Я слегка передохнула и улыбнулась.

— Чему вы так радуетесь, Кира Александровна? — спросил меня третий мужчина. — Убит один человек точно, пропали две женщины. Мы уже знаем вашу дурацкую тайну. Мы пригласили Игнатия Хильчевского. Он нам поведал историю с подменой. Вы, между прочим, принимали в подделке непосредственное участие. Три года водили за нос весь народ. И еще хотели продать программу за границу.

— Это не ко мне. Думаю, что вы сами знаете к кому обращаться с вопросами. Меня, как и моих подруг, больше занимают два вопроса; куда делся Солодов и сестры Дашковы. Может, он им угрожает. Кроме того, весь архив программы пропал — это для вас может и пустяк, а для творческих людей большая потеря. Это раритет, — все мое равнодушие, которое я репетировала целый день, куда-то пропало. Я вошла в раж. Убийство Алексея Юрьевича вообще не укладывается в голове. Кому это было нужно. Он всего лишь финансист.

— Не всего лишь, а именно у него все номера счетов, куда шли деньги от продажи программы за рубеж.

— Разве ее уже продали? — честно удивилась я.

— Он их продавал самостоятельно в страны третьего мира, — Филипп Сергеевич тоже улыбнулся, — так что даже те, кто стоял выше не знал этого. Может, стоит потрясти тех, кто спонсировал программу, и был обманут.

Я заметила, что все мы сжались кучкой. Сейчас они пообщаются с тем самым главным, а он все свалит на нас, что мы знали о сделке и потворствовали этому. Тогда нам припаяют лет по десять строго режима. Нужно срочно самим искать Солодова и Дашковых.

Мною владело интуитивное чувство, что они живы, не знаю, здоровы ли. Возможно, Сергей решил их спрятать или замысливал ни он один, а совместно с Саней.

Последнее время она несколько съехала с катушек. Стала кричать на всех, говорить, что ей специально подсовывают номера, которые она выполнить уже не в состоянии в связи с тяжелой травмой и возрастом.

Мы все отмалчивались, понимая, что начиная репетировать новый номер, она боялась оказаться хуже сестры. Помимо всего прочего ее держало в постоянном страхе, что она не попадет в фонограмму ни по произнесению слов, ни по настроению.

Мы — то ее прощали, а остальная группа стала возмущаться и потихонечку разбегаться. После смерти «А.В.». Саня и вовсе с цепи сорвалась. Бабушку она боялась даже на расстояние. Что же ей могла сделать сестра-калека, которой очень были нужны деньги на лечение. Я слышала, что появился шанс сделать операцию на позвоночник. Тогда Алиса встанет, возможно, нет даже, наверняка, ее хрупкие кости не смогут выполнять сложные трюки, но она сможет начать петь. Нет больше запретов «А.В.», а за годы почти беспросветного и бессмысленного сидения, старшая сестра в своем невольном заточении начала петь. Голос у нее был необычный — низкий, глубокий и страдающий. Похожий на Пиаф. При ее актерских способностях и опыте — могло получиться нечто необычное. Появление же вновь ее на эстраде откроет такой бескрайний путь прессе с догадками и вымыслами. Успех ей будет обеспечен.

— Кира Александровна, вы нас совершенно не слушаете, — язвительно отметил Филипп Сергеевич. — Вам не интересно, или вы все знаете и молчите.

— Я мечтаю, — в пандан тону следователя, ответила я.

— О чем же? — все трое прокурорских чина напряглись.

— Выйти отсюда и начать искать моих подруг и начальниц. Скажите, а кто видел тело на полу зала, кто видел кровь, кто обрисовывал силуэт мертвого тела? — я оглядела всех сидящих в комнате напористым взором.

— На банкете дежурила охрана. Один из охранников слышал выстрел и увидел, как тело актрисы упало. Он быстро всех своих работников послал звонить в милицию и скорую, а сам обрисовал тело и тоже побежал регулировать панический бег всех празднующих.

— А где этот чудный и расторопный человек сейчас? — я стала наступать на растерянных прокуроров? — Мы могли бы быстрее разобраться в ситуации.

— Его мы тоже найти не можем, — Филиппок зло посмотрел на меня. — Такое впечатление, что мы ваши подозреваемые, а не вы должны сидеть в КПЗ.

— Нет оснований, — я лихо закинула ногу на ногу и, не спрашивая разрешения — закурила. — Нас не было на банкете. И мы не формировали охрану праздника. Так что вам придется нас выпустить и даже оставить в покое.

Мои подруги тоже распрямили плечи и с раскрытыми ртами смотрели на меня. Даже за сокрытие информации о том, что мы хранили чужую семейную тайну, вы не можете нас привлечь. Мы не подписывали никаких официальных и даже не официальных бумаг.