Мария Жукова-Гладкова - Задача с одним бриллиантом

Я, конечно, согласилась. Пусть скажет несколько слов про отца на фоне всех этих шкафов с посудой и безделушками. Пашка расчехлил камеру.

По пути в собачий приют Пашка с Шуриком обсуждали пиво, оба были специалистами. Просто родственные души! Но, может, такое родство поможет вытянуть побольше информации из Шурика? Я ведь так и не знаю, какие несчастья преследовали семью Миллеров после появления у них бриллианта.

Тамару расстреляли вместо великой княжны Татьяны? Так она вроде бы уже была отрезанным ломтем. Старший сын, старшая дочь и второй сын не подверглись репрессиям, выжили и вроде бы жили неплохо. Остальные уехали не в Поволжье, где вскоре начался голод, а в Астраханскую губернию. Что было дальше? Мне еще предстояло это узнать. А пока послушаем Лилю Миллер.

Лиля очень обрадовалась нам с Пашкой, так как решила, что мы приехали делать репортаж о собачьем приюте, в котором она трудилась. Мы, конечно, что-то сняли, включая выступление Лили, которая явно не первый раз говорила журналистам, что им нужна любая помощь. Я передам съемку Виктории Семеновне, пусть попробует куда-нибудь вставить. Реквизиты счета напечатаем в «Невских новостях».

— А вы не хотите взять собаку? — спросила у меня Лиля.

Я ответила, что у меня живет кот, который не потерпит второе животное, собаку в особенности, да и гулять с собакой мне некогда. Моя работа не предполагает стабильного графика. Она тут же обратилась к Пашке. Пашка ответил, что живет один, пьет и вообще может не прийти домой ночевать.

Если у Шурика была яркая внешность, Лиля оказалась бледной поганкой, хотя умело наложенный макияж мог бы здорово изменить ее внешность в лучшую сторону. Но она косметикой не пользовалась, и, похоже, ей было все равно, как она выглядит. Она была натуральной блондинкой — волосы ее имели почти белый цвет, какой встречается у женщин в Прибалтике, ресницы и брови тоже были белесыми, глаза — серыми. Хотя, несмотря на ноябрь, лицо выглядело загорелым, возможно, из-за того, что Лиля круглогодично гуляет с подшефными собаками.

После съемки во дворе мы прошли в небольшой кабинет, который занимала Лиля, и с трудом там разместились. Пашка остался стоять, подпирая дверной косяк. Я тихонечко включила диктофон.

— Когда ты в последний раз видела отца? — спросил Шурик.

— В день его смерти. — Лиля мгновенно расплакалась.

— Он умер ночью, — заметил Шурик.

— Он от нас ехал! Он у нас был в тот вечер! Я себе никогда не прощу, что его не остановила!

— Ваш отец жаловался на здоровье? — мягко спросила я.

— Да! Говорил, что сердце в последнее время покалывает. Я его убеждала, что надо обязательно показаться врачу. А он отмахивался.

— Но у него же не было приступа, пока он находился у вас, — заметила я. — Вы не виноваты!

— Не было. Но он никогда раньше не говорил о смерти. А тут заговорил!

Шурик спросил, что именно говорил отец.

— Он камень мне привез, — вместо ответа сообщила Лиля.

— Какой? — спросил Шурик.

— Прозрачный, — пожала плечами Лиля.

«Она не знает семейную легенду? Или ей не положено как незаконнорожденной дочери? От гражданской жены? Или ее это просто не интересовало?»

Шурик взял листок бумаги и нарисовал камень, явно увеличенного размера, но ему нужно было показать форму и грани.

Лиля кивнула.

— И где сейчас камень? — спросил старший мужчина в семье Миллеров (если не считать отбывшего в Америку).

Лиля оправдала наши подозрения: согласно воле отца, она вложила его ему в руку перед тем, как гроб с телом опустили в землю. Шурик выразился непечатно, правда, очень тихо, себе под нос.

— Что еще он тебе оставил? — спросил Шурик ничего не выражающим тоном.

— Только один камень.

— А кольца? Серьги? Броши?

— Папа всегда дарил мне на день рождения какие-то драгоценности. Но куда мне их носить? Их иногда надевает мама, когда идет на какую-то выставку. Ей папа тоже дарил. Он говорил, что они — наша страховка. Деньги обесцениваются, а камни и золото всегда будут в цене. Мы всегда сможем их продать. Но как можно продать память о папе?

— Вместе с камнем он тебе что-то подарил? — еще раз уточнил Шурик.

— Нет. В тот вечер он принес только камень и просил положить вместе с собой в могилу. В руку вложить. Он показал, как вкладывать. Но я не думала, что будет так сложно вкладывать в мертвую руку — чтобы он зажал камень, и камень не выпал на грудь. Я с трудом справилась. Я рыдала, но сделала все так, как хотел папа. Ты же видел.