Анна и Сергей Литвиновы: Брат ответит

— Нельзя.

— Буду, — сердито ответил младший.

И попробовал вырваться.

Обычная и полностью нормальная первая реакция.

— Нельзя! — повысил голос Федор.

Сильно сжал ладони Ярика — боль всегда отрезвляет. Потом отпустил, протянул брату четки. Главное — переключить внимание.

Тот насупился — и четки отшвырнул.

В Центре предупреждали: шестнадцать лет для больного аутизмом — возраст сложный. Половое созревание завершилось, тело требует, а мозг не понимает, что организму надо.

— Будешь ковырять — врежу. Конкретно, — пригрозил Федор.

И кивнул матери:

— Дай пластырь.

Ловко заклеил ранку. Снова повторил:

— Не смей больше трогать.

Однако Ярик сорвал пластырь и ковырнул царапину с такой силой, что кровь струей брызнула.

А вот это уже бунт.

— Я предупреждала, — проскрипела матушка, — время придет — он и тебя перестанет слушаться.

Применить конкретную силу — дать пощечину, прижать брата к стене и снова заклеить рану — ничего не стоило. Но Федор решил попробовать договориться. Перестал нападать и спросил участливо:

— Проблемы, бро?

— Бро… — повторил Ярик.

— С девушкой поругался? — подмигнул Федор.

Он прекрасно знал, что девушки — как и любые другие люди, кроме самого себя — брата не интересовали.

Зря он на человеческие разговоры время теряет. Сейчас Ярик бесконечно заладит, как всегда бывало с новым для него словом: «Бро, бро, бро…»

Но тот вдруг сказал:

— Оля.

— Как? — Федя от неожиданности даже отпрянул.

А Ярик снова вцепился в царапину, начал драть ее, раскачиваться, забубнил:

— Оля-ля-ля-ля-ля…

— Все. Хватит! — рявкнул Федор.

В который уже по счету раз заклеил рану. Слегка врезал брату под подбородок:

— Сдерешь пластырь — прибью. Понял?

Непедагогично, в Центре не одобряли, но действовало.

Ярик членовредительство прекратил, но про неведомую Олю твердил весь завтрак и потом, когда Федя вел его на занятия.

— Да кто она такая? Тоже в ваш Центр ходит? Или училка? — пытался выведать старший брат.

Но добился только надсадного вопля:

— Ушла от меня!

Федор усмехнулся. Надо ему задержаться в Центре. Поболтать с Ксюшей, понаблюдать. А то вечно в спешке: привел, забрал — и бежать. Может, американские и прочие мировые методики, что активно практиковали педагоги-новаторы, возымели действие? И отрешенный от мира брат вскоре окончательно превратится в нормального? Влюбится, женится, нарожает детей, научится петь им колыбельные песни? А то и в кино снимется?

— Ярославушка наш пришел! — привычно обрадовалась администратор.

Ярик всегда махал старшему рукой, но сегодня не попрощался. Сразу двинул в общий зал, полный самых разнообразных предметов. Пазлы, мягкие мячи, кубики, матрешки, яркие карточки. Федя каждый раз удивлялся, насколько увлеченно с этой белибердой возятся взрослые на вид люди.

Он проводил брата взглядом и спросил у Ксюши:

— А Оля — это кто?

Та округлила глаза:

— Вам Ярик про нее сказал?

— Угу, — кивнул Федор.

— Прямо имя назвал? Потрясающе! — восхитилась. — Это явный прогресс! Меня он все годы упорно называет тетей. — Схватилась за телефон, объяснила: — Начальнице позвоню, обрадую!

— Потом позвонишь. — Федя, на правах красавца и атлета, с девушкой был без церемоний. — Мне объясни сначала. Кто она?

— Педагог наш. С Ярославом очень плотно работала последние несколько месяцев. Они подружились, насколько это возможно.

— Я могу с ней поговорить?

— Нет, — вздохнула Ксюша. — Ольга уволилась. Еще позавчера.

— Почему?

— Непонятно, — понизила голос администратор. — Она просто заявление написала — и все, исчезла. Телефон выключен. С квартиры съехала.

— Откуда эти детали?

— Так ищем ее! Начальство в ярости! По кодексу ей хотя бы две недели надо было отработать. А по-хорошему — пока замену не найдем. Разве можно так уходить? Вон Ярик ваш потерянный какой!

Федор взглянул сквозь стеклянную стену общей залы. Младший брат забился в угол, подтянул колени к подбородку. Рядом с ним стояла милейшая девушка-преподаватель, что-то горячо вещала, но Ярик закрыл ладонями лицо и с каждым ее словом все глубже впивался ногтями в череп.

— Так чего эта ваша Оля ушла? Может, поссорилась с кем-то? — предположил Федор.

— Я бы знала, — простодушно отозвалась Ксюша. — Два дня дерганая ходила, а позавчера утром прибегает вся бледная, заявление на стол кинула, вещи похватала, вместо «до свидания» — «Только не ищите меня!» И усвистала.