Анна Малышева - Клетка для сверчка

Она недобро хохотнула, ее бледное лицо сделалось старым и злым, темные глаза сузились в две сверкающие щели.

— Вот тогда я впервые и узнала человеческую природу во всей красе, — Ольга говорила негромко, словно сама с собой. — Все они увивались вокруг меня, а друг друга ненавидели, выживали, поливали грязью… Еще бы! Я — почти сирота, можно сказать. Мать занята новой семьей. А у меня дом под Москвой. Счет в банке. Отец оставил приличное состояние по тем временам. Все хотели быть ко мне поближе. Эта вакханалия под соусом родственной любви продолжалась несколько месяцев. Наконец я пожаловалась дяде, пригрозила, что сбегу. Он их всех разогнал, нанял мне хорошую гувернантку, уладил вопрос с домашним обучением. Я ведь после… — Ольга судорожно сглотнула. — После того, что случилось, занималась дома. Ко мне ездили преподаватели, я только экзамены в школе сдавала в конце года.

Москва приближалась. Все чаще мелькали мосты, развязки, по обочинам тянулись склады, гигантские торговые центры. Леса превратились в чудом уцелевшие рощи на краю бетонных лабиринтов. Вот пробежали редкие, оперившиеся первой зеленью березы, между стволами замелькали оградки, кресты — старое кладбище, прижавшееся к шоссе, стиснутое алюминиевыми складскими ангарами. В низко нависших сизых облаках внезапно сверкнула яркая синяя промоина, на миг показалось солнце, и березовая роща вдруг засияла, словно рассмеялась. Ольга, какое-то время молчавшая, глубоко вздохнула.

— Я вот думаю, отстали бы от меня так легко эти так называемые родственники, если бы понимали, сколько стоит папина коллекция? Ее ценность была очевидна только для посвященных. Это же не золото-бриллианты, их не сдашь в привокзальный ломбард. Разве скажешь там: «У меня здесь старинные пластики на несколько миллионов!» Санитаров вызовут… Со смирительной рубашкой.

— Признаюсь, я тоже была поражена, узнав, каких денег могут стоить старинные пластики, — не выдержав, призналась Александра. — Я совсем не эксперт в этом вопросе. И я не скрывала этого от Штромма, когда он меня нанимал… Боюсь, от меня было мало проку на аукционе.

— Вы сделали все, что были должны сделать, — спокойно ответила Ольга. — Не обвиняйте себя ни в чем. Дядя меня предупреждал, что ничего хорошего не выйдет. Придется искать другие пути. Вы свой гонорар получите полностью.

— Я переживаю не из-за гонорара, — смутилась Александра. — Меня волнует дальнейшая судьба коллекции. Вы только не подумайте, пожалуйста, что я рассчитываю на какие-то дальнейшие заработки! Но то, что я увидела сегодня на аукционе, внушает мне опасения. Вам не стоит продавать вещи в Москве. Теперь публика настроена против вас. Был скандал…

Ольга несколько раз энергично кивнула:

— Все так! Но время идет, время… Мне срочно нужны деньги. Аукцион ведь не окупился?

— Увы, нет. Если что-то вам и достанется, это будет небольшая сумма.

Ольга коротко выругалась и стиснула губы, молча глядя прямо перед собой.

— Но мне нужны деньги, — повторила она спустя минуту. — Что же делать…

Это был не вопрос, фраза прозвучала отрешенно, словно никому не адресовалась. Александра поняла, что может проявить инициативу.

— На аукционе ко мне обратилась одна старая знакомая… — призналась художница. — Она предложила приехать к вам на дом с несколькими покупателями, которые могут предложить более выгодные цены, чем на торгах.

— Придется пойти на это. — Ольга по-прежнему смотрела прямо перед собой, нервно щурясь. — Хотя я никогда никого не пускаю в дом.

Внезапно она свернула с шоссе на правый съезд.

— Здесь рядом ресторан, куда меня возил отец в детстве. Если мы ехали в Москву или из Москвы, часто сворачивали сюда, — пояснила Ольга. — Заказывали обед или ужин. Мама редко готовила… Вообще, она не так уж часто бывала дома.

Молодой женщине явно хотелось излить кому-то душу, она говорила доверительно, с жалобной интонацией.

— Но одна я здесь не бывала никогда, с тех пор, как отец…

И вновь, уже не в первый раз, Ольга запнулась, словно мысленно споткнувшись о невозможное слово «умер».

— Может быть, этого ресторана больше и нет… — завершила она фразу после короткой паузы. — Прошло пятнадцать лет как-никак. До чего я наивная, считаю, что все должно оставаться неизменным. А ведь жизнь идет…

Но ресторан был на месте. Двухэтажное здание, выстроенное в стиле швейцарского шале, стояло чуть вдали от дороги, перед ним виднелась собственная стоянка. В этот час почти все места на ней пустовали, ланч только что закончился, до вечера было далеко. Ольга остановила машину неподалеку от входа, украшенного маленькими голубыми елями в кадках.