Блейк Крауч: Возвращение [litres]

– Как дела у Энтони? – спрашивает Барри.

– Отлично. Занят сейчас переделкой фойе в Льюис-билдинг. А у тебя на работе все нормально?

Барри не рассказывает о самоубийстве, которое не смог предотвратить позавчера ночью. Они просто болтают о том о сем, дожидаясь, пока принесут кофе. Сегодня воскресенье, и в кафе многолюдно. За каждым столиком в пределах видимости льется оживленная беседа, слышатся взрывы смеха, и лишь они двое молча потягивают кофе в тени. Им столько есть что обсудить и нечего сказать друг другу.

Вокруг головы Барри вьется бабочка. Он осторожно отмахивается, прогоняя ее прочь. Иногда, лежа в постели без сна, он представляет себе, как они с Джулией наконец поговорят по душам. Как он поделится с ней тем, что все эти годы терзало его изнутри – боль, гнев, любовь, – и потом выслушает ее. Чтобы он понял ее, а она – его.

Когда они встречаются, все, однако, выходит не так. Барри не может открыть Джулии сердце, которое всегда словно заперто и стиснуто зарубцевавшейся раной. Сама по себе неловкость наедине с ней его уже не беспокоит – он давно примирился с тем, что в жизни время от времени приходится смотреть в лицо своим неудачам. Порой они принимают форму людей, которых ты любил когда-то.

– Что бы было с ней сейчас?.. – произносит Джулия.

– Хочу надеяться, сидела бы здесь, с нами.

– Я имею в виду, кем бы она стала.

– А… Юристом, конечно.

Джулия смеется – один из самых прекрасных звуков, которые Барри слышал в своей жизни и даже не помнит, когда в последний раз. В то же время это как удар – словно приоткрылось потайное окошко в душу человека, которого ты знал.

– Она всегда спорила, по любому поводу, – говорит Джулия. – И обычно победа оставалась за ней.

– Мы были легкой добычей.

– Ну, один из нас точно.

– Меня имеешь в виду? – с наигранным гневом вопрошает он.

– Она тобой уже в пять лет вертела как хотела.

– А помнишь, она уговорила нас дать ей попрактиковаться в парковке задним ходом…

– Не нас, а тебя.

– …и въехала прямо в ворота гаража.

Джулия фыркает от смеха.

– Она так расстроилась тогда.

– Не расстроилась, а разозлилась на себя.

На долю секунду у Барри в голове мелькает воспоминание – или, по крайней мере, обрывок: Меган за рулем его старого «Камри», въехавшего задней половиной в гаражные ворота. Сама красная как рак, из глаз льются слезы, руки стиснуты так, что побелели костяшки…

– Она была умной и настойчивой и обязательно добилась бы чего-нибудь в жизни.

Он допивает свой кофе и наливает себе еще чашку.

– Хорошо вот так поговорить о ней, – замечает Джулия.

– Я рад, что наконец могу это сделать, – кивает он.

Официант подходит, чтобы принять заказ. Бабочка тоже возвращается, опустившись на стол возле нетронутой салфетки. Красуясь, разворачивает крылышки. Барри старается прогнать от себя мысль, что это Меган в облике бабочки выбрала именно сегодняшний день, чтобы навестить его. Глупо, конечно, но избавиться от навязчивого чувства сложно. Такое уже было – как-то в Нохо малиновка летела следом восемь кварталов. Или недавно, во время прогулки с собакой в парке, на руку ему то и дело садилась божья коровка…

Приносят еду. Барри представляет, что Меган сидит за столиком рядом с ними. Угловатые черты юности сгладились – она молодая женщина, и вся жизнь у нее впереди. Он не видит ее лица, как ни старается, только руки, которые беспрестанно жестикулируют, когда она говорит. Совсем как у ее матери, когда та уверена в себе и чем-то увлечена.

Есть не хочется, приходится себя заставлять. Джулия, кажется, хочет сказать что-то, однако молчит, подбирая остатки фриттаты. Барри делает глоток воды и снова откусывает от своего сэндвича, глядя на реку вдали.

Гудзон вытекает из небольшого озера в Адирондакских горах. Они ездили туда как-то летом, когда Меган было восемь или девять. Разбили палатку среди елей, смотрели на падающие звезды… Казалось просто невероятным, что эта крошечная лужица дает начало огромной реке. Воспоминание полностью захватывает Барри.

– О чем задумался? – спрашивает Джулия.

– Помнишь, как мы ездили в горы, к озерцу, из которого вытекает Гудзон?

– Еще бы! Два часа ставили палатку под проливным дождем с ветром.

– А мне казалось, погода была ясной…

Она отрицательно машет головой.

– Какое там! Мы всю ночь глаз не сомкнули, никак не могли согреться.

– Ты уверена?

– Да. После этого я и зареклась выезжать на природу.