Татьяна Шахматова - Маньяк между строк

– Сколько ему лет? – поинтересовалась тетка у капитана Ухтомского.

– Кому? – удивился капитан.

– Вадиму Гущину.

– Около сорока – сорока пяти.

– Выясните, пожалуйста, какой университет окончил Вадим Гущин, – попросила Виктория. – И в каком году. В идеале – список одногруппников.

– Да? Да… Да-а-а, – Мняцакян отвечал на звонок телефона. – Вот это новость так новость, господа.

– К нам едет ревизор? – мрачно пошутила Вера.

– Можете считать, что он от нас и не уезжал, – парировал Мняцакян. – Инна Берг нашлась.

– Задержали? – спросила Вика.

– Не совсем. В больнице с тяжелой черепно-мозговой.

– Где? В Ставроподольске? – не выдержал я.

– Нет, у вас, лежит в больнице по месту прописки.

Наша миссия в Ставроподольске была закончена. Вместе с Филиппом и Викторией мы благополучно вернулись домой. Первым же пунктом визита в городе стала городская больница номер два, где проходила лечение только что пришедшая в сознание Инна. Следствие шло своим чередом, от Веры Ухтомской Виктория регулярно узнавала подробности в мессенджере.

Сведения же, которые, как оказалось, могла сообщить полиции Инна Берг, невозможно было почерпнуть ни из писем, ни путем следственных действий. Это были эксклюзивные сведения единственного свидетеля, информация, ценность которой не осознавала даже сама Инна. Но стоило только задать ей правильные вопросы, и Правдоруб был бы рассекречен. Убийца об этом прекрасно знал.

Инна поступила в больницу с проломленным черепом и обильной кровопотерей. Напали на нее сзади. В момент нападения она была нетрезва. Выпивала с горя, хоронила свой бизнес и очередной раз – веру в людей. Дочь Инна отправила в зимний лагерь, и, почувствовав свободу, женщина отрывалась.

В очередной раз Инна выбежала в магазин за бутылочкой винишка и не вернулась. Дочь-то и забила тревогу, когда обнаружила, что мать не отвечает на телефон до самой поздней ночи. Позвонила отцу по скайпу во Вьетнам, тот – в полицию. Инну нашли недалеко от дома за помойкой раненую, со страшным переохлаждением, но живую. Можно считать, что Инна родилась в рубашке: доползла до ближайшего мусорного бака, рядом с которым кто-то выложил целый ворох старых вещей. Вдруг кому-то пригодятся, думают в таких случаях рачительные хозяйки. И пригодились. Как брошенный бездомный кутенок, Инна завернулась в чью-то старую одежду, в числе которой на ее счастье оказался пуховик, и потеряла сознание. Утром ее обнаружили местные жители вместе с сотрудниками полиции.

– Только на пять минут, – сдвинув брови, предупредила медсестра. – И с котами нельзя.

В этот раз суровый закон обойти точно не получалось, пришлось оставить переноску с Филиппом в коридоре.

Казалось, что Инна спала, но, как только мы вошли, женщина приоткрыла один глаз: второй заплыл настолько, что казалось, будто в глазницу вставили речной булыжник-голыш черного цвета. Волосы ее были сбриты, голова перевязана.

– Катитесь к чертям! – первым делом сообщила Инна.

– Мама на всех так ругается, – пояснила худенькая белокурая девочка, примостившаяся на стуле в углу. Девочка была очень похожа на Инну в молодости. – Но мама все понимает, хоть и говорит странно.

– Не переживай, это скоро пройдет, поправится мама, у нее ушиб лобных долей мозга, главное, чтобы речевые центры не были задеты, – шепотом успокоила Виктория, на цыпочках пробираясь к кровати больной.

– Ушиб мозга, – повторила девочка и разрыдалась.

Я показал Виктории, что думаю о ее методах общения с детьми, покрутив у виска пальцем, и сел рядом с дочерью Инны. Звали девочку Марией, утром ее привезли из лагеря, и она все время сидела тут, на стуле рядом с матерью. Сейчас было около трех часов дня. Отец срочно летел со своей зимовки во Вьетнаме, как раз стыковался где-то то ли в Туркменистане, то ли в Казахстане. Его уже ждали следователи, так как к Геннадию Бергу тоже имелось немало вопросов. Сама же Маша была перепугана и тряслась, как осиновый лист.

– Ты ела что-нибудь? – поинтересовался я.

К счастью, в больнице девочку кормили, потому что никаких конкретных предложений, кроме пакета чипсов, в машине у меня сейчас не было.

– У меня есть кот, хочешь посмотреть?

– Кот? – недоверчиво глянула Мария.

– Филипп. В коридоре сидит, в переноске.

Девочка встала, молча подошла к двери, приоткрыла, увидела на подоконнике переноску, убедилась и села на место. Не доверяла нам.