Мария Воронова - Идеальная жена

В общем, изучали они разные отравления тяжелыми металлами, и препод рассказал, что препараты таллия не только прекрасные инсектициды и дератизаторы, но еще и, наряду с мышьяком, пользуются большой популярностью у отравителей, и даже имеют название «пудра наследников». У таллия нет ни вкуса, ни запаха, поэтому подмешать его в пищу не составляет труда, и симптомы отравления такие неспецифические, что, видимо, в медицинской практике гораздо больше нераспознанных случаев отравлений, чем распознанных. Выпадение волос, или алопеция, безусловно, красноречивый симптом, но появляется он поздно, через неделю после отравления, так что многие жертвы, получившие сразу большую дозу, просто до него не доживают.

Гарафеев вздохнул. Перед смертью у женщины ведь стали выпадать волосы, целыми прядями оставались на подушке, как после химиотерапии, но все решили, что это у нее от больших доз антибиотиков.

– Что ты еще помнишь, Вов? – спросил он грустно.

Все можно объяснить, любую странность закидать стереотипами, вместо того чтобы дойти до истины.

– А зеленый цвет мочи появляется прямо сразу, – отрапортовал зять.

Все верно.

– А противоядие есть, Вов, не знаешь?

– Да, есть. Берлинская лазурь. Смешное такое название, я поэтому и запомнил.

Гарафеев попросил зятя найти конспект и ближе к вечеру позвонить ему.

Что ж, так бывает. Иногда докторам будто черт застилает глаза пеленой, и они все вместе в упор не видят и более очевидных вещей. А тут редкий случай, экзотика. Как-то отравления ассоциируются либо действительно с интоксикацией на производстве, либо с истеричкой, наглотавшейся таблеток, или алкашом, прихлебнувшим метилового спирта.

Злонамеренные отравления больше ассоциируются с романами Дюма, чем с советской действительностью, а, как говорил учитель Гарафеева, чтобы поставить диагноз, нужно о нем помнить.

Какова была вероятность, что среди… вспомнив записи в истории, Гарафеев посчитал на пальцах, что женщину смотрело около двенадцати врачей. Так вот, какова вероятность, что среди двенадцати специалистов хотя бы один знал о таллии? Никто ведь не приглашал на консультацию гигиенистов и профпатологов.

Гарафеев собирался домой, но на Техноложке выскочил, пересел на Московско-Петроградскую линию и рванул в Публичную библиотеку.

Там у него немножко отлегло от сердца, потому что в тематическом каталоге на таллии сиротливо болтались карточки руководства по профпатологии и всего пара журнальных статей.

Не слишком популярная тема во врачебном сообществе. Простительно не знать.

Он выписал требования на журналы, но, просмотрев их, библиотекарша сказала, что периодику могут доставить только завтра.

Гарафеев несолоно хлебавши отправился домой.

В принципе он все выяснил. Остается неясным, что случилось с ребенком, но случай Тиходольской идеально укладывается в клиническую картину острого отравления таллием. И, кстати, становится понятным великодушие мужа.

Гарафеев горько усмехнулся. Действительно, откуда взялся этот стоицизм? Врачи подвергли жену напрасной операции, которая запустила каскад осложнений, а справиться с ними доктора не смогли. Под конец они уже не скрывали, что ничего не понимают и не управляют ситуацией, а Тиходольский только спрашивал, какие лекарства нужно достать. Что за удивительное смирение? Нет, безусловно, это мечта всех врачей, чтобы родственники не скандалили и не мешали работать, но девять из десяти мужей вели бы себя иначе. Требовали бы других врачей, другую больницу, сами притащили бы за ручку какое-нибудь левое светило. Скорее всего, суета эта не принесла бы результата, но это уже другой вопрос.

И, кстати, Тиходольский был какая-то крупная фигура в оборонке, стало быть, имел право лечить жену в ведомственной больнице. Почему она угодила в обычную городскую? «Скорая» не везла в ведомственную? А кто мешал взять такси и поехать туда самим? Ладно, растерялись, но в приемнике могли поскандалить, в результате их бы отправили сантранспортом и десять раз перекрестились, что сбагрили непростую пациентку.

Ладно, допустим Тиходольский не любил жену, поэтому вел себя скромно и ненавязчиво, пока она была жива. Но Гарафеев по своему богатому опыту прекрасно знал, что от таких равнодушных родственников потом как раз больше всего проблем.

Те, кто ухаживает до конца и выкладывается на всю катушку, потом, как правило, врачей не винят. Они выполнили свой долг полностью, и просто очень сильно устали, чтобы скандалить.