Евгения Михайлова - Имитация страсти [litres]

В те дни я вытирала пот с его лба, кормила с ложечки не бандита, от которого даже во сне ждала опасности. Я жалела ставшего совсем беспомощным сильного мужчину, тело которого пахло нашей близостью. А в его глазах я ловила искреннюю, почти детскую радость, когда подходила к его кровати. Как будто он не был уверен, что я приду. Как будто только этого и ждал: увидеть меня. А не сообщений о сложном пути своих денег и успехе своих чертовых дел.

Я заметила небольшое повышение температуры раньше сестер. Почему-то сразу решила, что это начало главной опасности. И пока сестры бегали за врачами, жар Александра разгорался прямо под моими ладонями. Он тоже все понял и просил не уходить от него. Я вышла только на время осмотра, потом выслушала вердикт врачей. Сепсис не удалось предотвратить. Это гангрена. Ампутация необходима. И времени на переезд в другую страну нет. Он сам по-прежнему не дает согласия. Меня отправили на переговоры.

Александр был красным, взмокшим, температура уже зашкаливала, а он прогнал сестру с уколами. Продолжал удерживать сознание, бороться за свой контроль. Я присела на край кровати, он крепко, отчаянно, как тонущий, схватил мои руки.

– Ксюша, скажи ты. Ты терпела бандита, урода. Но я хоть всегда был мужиком. Как я смогу жить безногим калекой? Мне стыдно будет смотреть на тебя, на детей. И ты на такое точно не подписывалась. Ты хотела быть нянькой детям, а не мне.

– Хорошо, я скажу. Я никому не нянька. Для меня твои дети – очень близкие и дорогие мне люди. Без оговорок по возрасту, без требований взаимности. Это навсегда. Я люблю их одинаково сильно и здоровыми, и больными, и правыми, и виноватыми. И мое отношение к тебе тоже не зависит от количества ног. Ты не обязан мне быть ни здоровым, ни богатым. Мы заключили союз, и мне дорога в нем только человеческая привязанность.

– Не ври, – нетерпеливо сказал он. – Ты меня заговариваешь, пока я не потерял сознание. Скажи быстро: ты любишь меня хоть капельку? Я тебе не противен сейчас?

– Я скажу тебе правду. То, что чувствую прямо сейчас, может быть только сейчас. Мы здесь с тобой вдвоем перед лицом твоей смерти, которая все по-своему решит, если ты откажешься от операции. И я ищу и не нахожу слов, чтобы рассказать, как я не хочу отпускать тебя из своих рук, из твоего жара, из возможности тебя поцеловать. Любовью можно назвать что угодно. Я жалею тебя и хочу, чтобы ты жил.

– Точно? А могла бы стать очень богатой вдовой. И никакого козла рядом. Я поверил тебе, Ксюха. И если ты не хочешь меня отпускать… то и я скажу. Я люблю тебя. Как никогда и никого. Ни мать, ни отца. Детей я так не люблю, как тебя. А о бабах вообще речи нет. Тогда черт с ней, с этой ногой, да? Ты же прощаешь мне отсутствие головы. И да, я даже сейчас тебя хочу. Скажи им: пусть быстрее со всем покончат.

Так я почти восстановила тот порядок жизни, который послала моя странная судьба. Почти. Потому что в последний миг судьба передумала. Она все переиграла.

Поздно вечером, когда я уже возвращалась домой из клиники Коли, мне позвонил Сережа Кольцов.

– Привет, Ксю. У нас кое-что произошло. Программист Харитонова обнаружил следы взлома папки с материалами по Груздеву и Цатурян. То есть документы откровенно скачали. Харитонов вызвал десант хакеров, следы привели к компу в вашей квартире. Короче, ваш Бадияр в курсе. Не знаю, что из этого вытекает, но ты должна знать.

Было одиннадцать вечера. Александра должны были уже готовить к операции, назначенной через сутки. Наверное, сейчас уже сделали успокоительный угол, и он спит. Завтра посещений не будет. Есть время для того, чтобы подумать, как-то предупредить любой взрыв Александра.

Я была в крайней степени усталости – и физической, и моральной. В каком-то отупении приехала домой, заглянула к спящему Пете, поцеловала теплый воздух возле сладкого личика. Проверила, ушел ли Бади из кабинета. И вдруг как будто сирена завыла в мозгу. Я разбудила Ферузу и спросила, как давно ушел домой Бади. Она ответила, что он ушел раньше обычного, торопился, даже отказался от ужина.

Я бросилась к телефону, стала звонить в клинику Александра. Дежурная сестра сказала, что мой муж спит. На мой вопрос, приходил ли к нему какой-то посетитель после меня, ответила, что это исключено. Но я заставила ее разбудить всех остальных сестер и санитарок, устроить им допрос. И одна санитарка сказала, что тихонько провела мальчика – посыльного по просьбе Александра. Он сказал, что заказал себе банку любимого кофе, чтобы хоть понюхать перед операцией, так как он очень волнуется. И чтобы обязательно посыльный вошел, он при нем должен проверить, нет ли обмана. Санитарка провела черноглазого «курьера», оставила его с Александром минут на десять.