Павел Астахов - ДНК гения [litres]

Она снова обращается к сыну:

– Твой отец – никакой не Роберт Гуреев. Ты сын Сереги Максимова, бывшего фотокора районной газеты, нынче заурядного пляжного фотографа! Ну, теперь доволен?

– Вы лжете! – кричит адвокат. – Зачем вы лжете, Софья Павловна?! Хотите навредить нелюбимому сыну? Но у нас есть письмо вашей матери, к сожалению, ныне уже покойной Риммы Бронштейн, она уверенно утверждает, что Вадим – сын Роберта Гуреева. С ваших собственных слов утверждает!

– О-о-о, так вот откуда ноги растут! – зло веселится свидетельница. – Это мамочка расстаралась, ну кто бы сомневался! Для дочери что-нибудь хорошее сделать она не хотела, зато для любимого внука Вадюши готова была в лепешку разбиться! Деньги – ему, вызов в Ираиль – ему, все имущество свое по завещанию – ему, гордое имя и знаменитого папочку – тоже ему! Ан нет, ошиблась мамочка!

– Поясните, – прошу я.

– Обманула я ее, – охотно отвечает Софья Павловна. – Забеременела от Максимова, а сказала, что от Гуреева. Боялась правду сказать, понимаете? За Максимова, голодранца и хлыща, мамочка меня точно взгрела бы, а за великого артиста даже не ругала, с пониманием и сочувствием отнеслась…

– Это возмутительно! – Адвокат еще пытается спасти положение. – Эта женщина, эта мать-кукушка злонамеренно искажает факты, руководствуясь застарелым чувством вражды к своему несчастному, нелюбимому, обделенному родительским вниманием сыну! Но вскоре будет готов ДНК-тест на отцовство…

– Не надо! – Вадим Петренко, багровый от стыда и злости, решительно останавливает своего юриста. – Я знаю свою мать, она сейчас сказала правду. Наконец-то…

В зале тихо, все смотрят на него.

– Спасибо, мама, – Вадим кивает Софье Павловне. – Ну хоть так я все узнал, не было бы счастья… Извините, – говорит он уже мне. – Я, это… Снимаю свою кандидатуру, забираю заявление, как надо правильно говорить? Беру самоотвод из наследников.

Он разворачивается и идет к выходу.

– И правильно, Вадя, и шоб они подавились тем наследством, кому оно нужно, мы и сами прокормимся! – громко, с вызовом, произносит дородная румяная женщина и пробирается, наступая на ноги сидящим, к остановившемуся Петренко. – Подумаешь, не царевич, так и шо? У тебя свое собственное царство есть – семья, хозяйство, сервис, ты и сам уже целый царь, со своими царевичами и царевнами, их у нас с тобой четверо, и это если внуков не считать…

Она выбирается в проход, гладит насупленного супруга по плечу и просительно говорит:

– Давай домой уже, а, Вадя?

– Пока там трон не запылился? – неожиданно хмыкает Вадим, прекращая хмуриться.

Одной рукой он приохватывает широкую талию супруги, другой не глядя машет назад – мол, пока-пока!

И так, в обнимку, они и уходят из зала суда.

Я открываю рот и поднимаю молоток, но не успеваю издать ни звука: тишину в зале сметает гром аплодисментов.

Смеются журналисты, хохочут и рукоплещут зрители. Растерян, но тоже уже улыбается оставшийся не у дел адвокат. Только Софья Павловна молчит с таким озадаченным видом, словно она не учитель с соракалетним стажем, а неисправимая двоечница, которой сейчас вдруг сказали: «Садись, Софа, два!»

Я смотрю на дверь. Аплодисменты в зале не стихают – великий Гуреев в такой ситуации уже вышел бы на бис, но Вадим Петренко не возвращается.

Для него эта история закончилась – и, кажется мне, не худшим образом.

Улыбающаяся Натка из заднего ряда показывает мне большой палец. Чему она-то радуется, интересно? Что именно одобряет? Не думаю, что самоотводу одного из претендентов на наследство.

Я уверена: уж сестрица-то отработает все варианты.

Натка нагрянула ко мне в субботу. Явилась без предупреждения, зато с дарами: сразу с двумя корзинками, до краев наполненными спелой вишней.

Я только взглянула на эту летнюю роскошь – и шумно сглотнула слюну, распахивая дверь пошире.

– Тебе привет от Сеньки и Сизовых, – сказала Натка, проходя сразу на кухню.

Там она поставила корзинки на стол, открыла морозилку, заглянула в нее, одобрительно буркнула «Угу-м!» и наставила на меня указательный палец:

– Так, быстро решай: варим компот, лепим вареники или просто замораживаем?

– А-а-а…

– Ты у нас судья или кто? Чего мычишь, не телишься? Решай уже, говорю!

Я обиделась:

– Так решать непрофессионально! Мне сначала нужно выяснить все обстоятельства! Подвинься…

Я заглянула в холодильник и удостоверилась, что там есть яйца, сметана и сливочное масло, потом открыла шкафчик и убедилась в наличии муки и сахара. Если хоть чего-то не будет – какие тогда вареники? Это же только так говорится – «вареники с вишней», на самом деле по рецепту еще много чего нужно.