Ольга Баскова - Проклятая сабля крымского хана

— Если он оставит его на видном месте и будет минут десять развлекаться с Жанной, — усмехнулся Ломакин, вытирая вспотевший нос.

— Да, вам обоим придется постараться за эту сумму. — Ройтман придвинул к себе салфетку, вынул паркеровскую ручку и что-то написал. — Глядите, это на каждого.

Жанна первая схватила салфетку. Ее зеленые глаза округлились, напомнив советские пятикопеечные монеты.

— Вы это серьезно?

— Я никогда не обманывал своих работников, — заверил Ройтман.

— Тех, кто оставался в живых после ваших предприятий, — съязвил Андрей.

— Если они всё делали умно и правильно, то, поверьте мне, оставались, — сказал хозяин. — Разумеется, я не могу всего предусмотреть — в его доме я никогда не был. Да он и не пустил бы меня.

Жанна сидела в плетеном кресле, потеряв дар речи. Сумма, предложенная Ройтманом, была действительно сказочно велика и давала возможность все начать сначала. За такие деньги можно попробовать рискнуть.

— Когда мы выезжаем? — поинтересовалась она, слегка оправившись от шока.

— Сегодня ночью, — отозвался Ройтман. — Сейчас вас сфотографируют, останется только наклеить фотографии. Перед этим вас слегка загримируют и используют фотошоп, сделав моложе. Видите ли, вам придется дня три бродить по болотам, чтобы добраться до его дома. Никакой грим не выдержит. Если Завьялов потребует паспорта и найдет некоторое несходство, это можно будет объяснить давностью фотографии. А теперь, — он достал борсетку из крокодиловой кожи и вынул карту, — изучите это. Из аэропорта вам придется выехать на автобусе, потом пересесть на электричку, выйти на станции и дальше идти пешком. Разумеется, я снабжу вас консервами, необходимой одеждой, палаткой и вещами.

Ломакин взял карту. Жанна встала с кресла и подошла к нему.

— От железнодорожной станции нам придется тащиться по разбитым дорогам, тропинкам и болотам, — заметил Андрей. — Вы когда-нибудь ходили по болотам?

Молодая женщина покачала головой:

— Я жила в приморском городе. В его окрестностях не было болот. А ездить в болотистую местность на экскурсию не было желания.

— Теперь придется. — Ломакин проводил Ройтмана недобрым взглядом. — Этот жирный боров все просчитал. Во всяком случае, ему так кажется.

— А вам кажется иначе… — протянула женщина. Когда впереди замаячили деньги, страх куда-то улетучился, появилась вера в лучшее. — Думаю, у нас есть шанс попасть к этому Завьялову.

— Шанс есть всегда, — кивнул электронщик, — но у нас с вами он очень призрачный.

— Я готова рискнуть, — вздохнула Жанна. — У меня нет другого выхода. Возвращаться в турецкий бордель я не собираюсь — лучше смерть. Сидеть в российской тюрьме пожизненно — тоже не собираюсь. А вас как нашел в Турции Ройтман?

— Просто встретил в аэропорту, — признался Андрей. — Агентура его работает великолепно. Ладно, давайте оставим лирику. Хочешь не хочешь, идти придется. Мне кажется, лучшее, что мы сейчас сможем сделать, — отдохнуть перед дорогой. Идите в свою комнату. Я еще немного посижу здесь, лучше изучу карту, потом тоже прилягу.

Жанна зевнула:

— Да, пожалуй, вы правы.

Десять лет пробежало, как один день. Девлет рос, обучался военному искусству у лучших янычаров, и вскоре мастерски владел оружием и держался в седле как влитой. Стройный, как тростинка, с тонкими чертами лица, он пленил не одну женщину, но ответил на любовь только прекрасной наложницы Нариме, приглашая ее ночами в свои покои и предаваясь страсти с белокурой полонянкой.

— Скоро ты уедешь, я это чувствую, вернешься к себе на родину, — Нариме жадно всматривалась в лицо любимого, словно желая запомнить его на всю жизнь, — клянусь Аллахом, я никогда не полюблю другого.

— Если мне придется уехать, ты отправишься со мной, — обещал Девлет, но сам не верил своим словам. Если ему придется уехать, он вряд ли возьмет наложницу. Она принадлежит Сулейману, и не важно, что султан не проявляет к ней интереса и делает вид, что не замечает, как привязан к ней Девлет. Впрочем, вряд ли он уедет отсюда. Как-то в доверительной беседе Сулейман в сердцах воскликнул:

— Ты слишком хорошо относишься к Саадет Гирею! Может быть, и он к тебе неплохо, но в борьбе за власть все забывают о чувствах — даже родственных! То, что Саадет Гирей тебя не убил сам и не приказал сделать это своим верным псам, — чудо. Благодари Аллаха, что он сохранил тебе жизнь.