Виктория Платова - Из жизни карамели

Рататуевский написьник украшало изображение мышеловки с куском желтого, в дырочках сыра. Со стороны, наверное, было забавно наблюдать, как сыр поднимается все выше и выше. К счастью, Рыба не видел себя и его со стороны – не то что бесстыжая либен клейне Габи, Линда-Наоми Рашидовна.

– Какие мы грозные! – нараспев произнесла она.

– Совсем не грозные…

– Грозные-грозные, еще какие грозные!

Оборона трусов трещала по всем швам, и

Рыба предпринял последнюю попытку спасти положение: заслонил причинное место рукой. И в то же самое мгновение ощутил дикую боль: это треклятая сатиновая мышеловка хлопнула его по пальцам. А треклятый кусок сыра, вместо того чтобы упасть вместе со сработавшим механизмом, вознесся до самых небес и прилип к животу.

Теперь Рыба был полностью деморализован.

Как сквозь сон он слышал щелканье включаемых софитов, а потом какая-то тварь громко сказала «Мотор!» –

и понеслось!..

Немецким атлетическим порно дело не ограничилось – сказались-таки теdierraпео навыки госпожи Родригес-Гонсалес Малатеста. Вольный дух Средиземноморья, щедро изливавшийся из Веры Рашидовны, придавал безыскусной половой гимнастике сходство с фламенко в одном случае и сходство с тарантеллой – в другом. А было и еще некоторое количество случаев, напрямую касающихся японского танца с мечами, китайского танца с зонтиками и бразильской капоэйры. Капоэйра потрясла Рыбу-Молота особенно сильно – учитывая побочные явления в виде зрительных галлюцинаций. Так, ему привиделись статуя Христа, распростершего руки над Рио-де-Жанейро, десерт «Chuvisco», выполненный в форме вытянутых яичных желтков, и синьор Луиш Фернандеш Барбоза – основатель школ капоэйры в Бразилии, Португалии и еще в миллионе стран. Как-то раз синьор Луиш ужинал в ресторане, где работал Рыба, разбил там две тарелки и бокал и умыкнул солонку. А напоследок зажал у мужского туалета официантку Нинон: ничего, кроме невинного поцелуя в грудь, между ними не состоялось. Но Нинон, страдавшая бесплодием еще со времен ГКЧП, спустя восемь месяцев почему-то ушла в декретный отпуск. И родила здорового смуглого мальчика, похожего на синьора Луиша, только без усов. С тех самых пор Рыба-Молот считал Барбозу эталоном мужчины-производителя и даже хотел выучить португальский язык. Но так и не выучил, отвлекшись на другие, столь же малоосуществимые мечты.

Жаль, что он прощелкал португальский!..

Ведь галлюциногенный Барбоза парил сейчас над порнористалищем и что-то выкрикивал своим гортанным резким голосом.

Вот задрыга, черт нерусский! – успел подумать Рыба-Молот, и в его голове снова раздалось покашливание, потрескивание и характерное «тук-тук» – как будто кто-то постучал пальцем по микрофону.

Синхронист-переводчик Володарский! – только тебя и не хватало, отец родной!..

Но на этот раз в роли переводчика выступал не синхронист Володарский, а совсем наоборот – известный своим крутейшим ненормативом Гоблин. Он с ходу перевел пару реплик Барбозы (оказавшихся советами по внедрению и ввинчиванию) – и в обеих не нашлось ни одного цензурного слова, кроме предлогов и местоимения «её».

Тем не менее Рыба-Молот понял советы правильно, претворил их в жизнь со всей возможной обстоятельностью и был награжден затяжным, как летние муссоны, оргазмом Веры Рашидовны. Сила его была настолько велика, что обоих любовников оторвало от ковра, покружило по комнате минуты три и бросило на деревянную кровать под балдахином. От удара у кровати подломились ножки, а рухнувший балдахин едва не придавил склеенные тела насмерть.

– Ох…еть! – позволил себе авторское отступление Гоблин.

– Именно, – отозвался Рыба-Молот, пытаясь отцепить от себя Веру Рашидовну.

Но Вера Рашидовна отцепляться не собиралась. Напротив, еще крепче прижалась к Рыбе, задавшись целью задушить его в объятьях.

– Чего делать-то? – телепатировал Рыба Гоблину.

– Под сраку коленом и пусть катится на х. й, – ответствовал создатель «Шматрицы».

– Срака с другой стороны. Так просто не дотянешься!

– Намекни, что хочешь трахнуть ее рачком!

– Рачком уже было.

– А непосредственно в сраку?

– Ну, не знаю… – Анальный секс Рыба-Молот не практиковал ни разу, хотя всегда мечтал попробовать и даже подкатывался с грязными предложениями к Кошкиной и Рахили Исааковне. Рахиль Исааковна обозвала мужа извращенцем и не разговаривала с ним два с половиной дня. А Кошкина поступила еще коварнее – она просто пересказала гнусные фантазии Рыбы Палкиной и Чумаченко. И те (в очередную встречу в Доме кино) высказали все, что думают о мужской низости и мерзости, выпив при этом в три раза больше водки, чем обычно.