Виктория Платова - Из жизни карамели

Конечно, живые лягушки, сидящие на наволочке, были не в пример симпатичнее серо-зеленых полуфабрикатов из караимского ресторана. И все равно – Рыба предпочел бы, чтоб они убрались куда-нибудь подальше: к морю или в пальмовую рощу. Или чтобы книжка его жизни называлась не «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», а «Цапля по имени Джонатан Ливингстон». В этом случае можно было надеяться, что материализовавшийся Джонатан придет к нему на помощь и сожрет всех зеленых недругов. О-о, где же ты, Джонатан! И почему ты не цапля?

– Пошли, пошли отседова, – предпринял Рыба последнюю попытку избавиться от лягушек. И даже указал перстом на дверь. А потом, передумав, указал на окно.

Лягушки снова заквакали – теперь уже все разом.

– Вы на кого батон крошите, сучки? – возмутился Рыба и в ту же секунду…

В ту же секунду он услышал первые такты «Марсельезы», далекие и невероятно притягательные. Моментально забыв про лягушек, Рыба-Молот, как зомби, двинулся на зов французского революционного гимна. Для этого ему пришлось выйти в коридор, пройти по нему несколько шагов и толкнуть дверь в ванную, находящуюся между его комнатой и комнатой егеря Михея. Именно оттуда и доносилась «Марсельеза».

Зайдя в ванную, Рыба порыскал глазами в поисках источника звука. Он обнаружился в пустой корзине для белья: там лежал телефон неизвестной модификации, изрядно потрепанный, но с цветным дисплеем. Рыба понаслаждался «Марсельезой» еще секунд двадцать, после чего взял телефон в руки.

Так и есть! – таинственная сеть PGN восстала из небытия и вновь напомнила о себе.

«НУ ЧТО, ИДИОТ, ДАЖЕ С ЗЕМНОВОДНЫМИ СПРАВИТЬСЯ НЕ МОЖЕШЬ? БЫСТРО ПОШЕЛ И СКАЗАЛ ИМ: UN AUTRE HOMME, UNE AUTRE CHANCE [27] Другой мужчина, другой шанс (фр.). ».

Интересно, на каком это языке? Что-то знакомое в тексте присутствует – вроде как название одеколона или крема после бритья…

«НА ФРАНЦУЗСКОМ, ИДИОТ! ПРИМИТИВ ПОЛОРОГИЙ!» – мигнул дисплей.

Рыба хотел было мысленно возмутиться подобной несправедливости: уж не сама ли сеть втравила его в полорогость, присоветовав экспериментальный аналог стандартной прививки от малярии? Сама! А теперь еще перекладывает с больной головы на здоровую! Но, вспомнив о фээсбэшной вездесущности и цэрэушной осведомленности сети, возмущаться передумал и даже повторил рекомендованную фразу вслух. Три раза, а потом еще пять, с разными интонациями:

– Ун атрэ хоммэ, ун атрэ чансэ!

Вернувшись в комнату, Рыба констатировал, что лягушек на ложе поприбавилось: к квинтету в изголовье прибавился октет в ногах.

Нихерасе! – остолбенел Рыба. – Такими темпами их здесь к утру двадцать тысяч будет, как на концерте Земфиры. Или сто тысяч, как на концерте Мадонны!

Сам Рыба ни концертов Земфиры, ни концертов Мадонны никогда не посещал, – хотя по наущению Рахили Исааковны пробивал возможность выезда в Черногорию в то самое время, когда там вовсю шли приготовления к единственному Мадонниному выступлению в Подгорице, в рамках мирового турне. Выезд не состоялся по причине страшной дороговизны:

а) самой турпутевки;

б) билетов на шоу.

Рахиль Исааковна, помнится, возмущалась тем, что творят очумевшие от шальных денег акулы шоу-бизнеса вкупе с обнаглевшими туроператорами. И немедленно и показательно разлюбила Мадонну, переключившись на МР3-прослушивание покойных сестер Берри и поющей на идиш группы «ОВИР».

Переведя взгляд с квинтета на октет и обратно, Рыба-Молот набрал в легкие побольше воздуха и гаркнул:

– Ун атрэ хоммэ, ун атрэ чансэ!

Произнесенные им слова произвели на лягух неизгладимое впечатление. Они быстро-быстро замигали красными глазами, отлепились друг от друга, соскочили с ложа и, высоко задирая голенастые ноги, попрыгали в сторону окна.

– Кошка ушла – собака место заняла! – с торжеством провозгласил Рыба.

Затем он сбросил с себя порядком надоевшие гипюровую футболку и треники (танцующий Траволта остался при нем), погасил ночник и юркнул под покрывало.

Тут-то и начались странности.

Во-первых, Рыба почувствовал, что его конечности – нижние, а особенно верхние, – стали вытягиваться. Натурально расти! – сантиметров на пятнадцать как минимум. Перепуганный насмерть, он хотел встать и включить ночник, чтобы пронаблюдать за ростом при свете, но в последний момент сделать это не решился. Черт его знает, что увидишь, – лучше уж находиться подальше от хорошо освещенной правды. А там, глядишь, все и обойдется.