Татьяна Полякова - Голос, зовущий в ночи

Тамара болтала с клиентом, худосочным дядечкой лет шестидесяти, с вожделением поглядывавшим на выдающийся Тамарин бюст. Она время от времени вздыхала, бюст вздымался, дядечка нервно сглатывал и терял нить разговора, что Тамару слегка раздражало.

– И чего? – спросила она в очередной раз. И тут заметила меня. – Привет, – сказала с подозрением.

Тамарино «привет», в зависимости от интонации, можно трактовать по-разному. Сейчас оно значило приблизительно следующее: «С какой стати опять одна болтаешься? Уж не случилось ли чего?»

«Не знает», – подумала я, почувствовав странное удовлетворение.

– Кофе можно? – попросила с преувеличенной вежливостью и устроилась за стойкой, чем вызвала у дядечки легкую досаду. Надо полагать, он планировал созерцать Тамарин бюст в одиночестве.

– Чего это менты возле Шалопаевки делали? – наливая мне кофе, спросила Тамара. Я мысленно выругалась.

– А вы откуда знаете?

– От верблюда, – передразнила она. – Ну?

Я покосилась на дядечку, не желая говорить при постороннем, хоть и было это глупо. В Яме посторонних нет, здесь все всегда всех касается.

– Говори, – шикнула Тамара. – Михалыч свой человек…

– Труп нашли.

– Да ты что? Опять кого-то из ребят Колумбийца пришили? Ох, не было б беды…

– Да уж, с Колумбийцем шутки плохи, – со знанием дела заявил Михалыч.

– При чем здесь Колумбиец? Погибла женщина. Екатерина Юрьевна Данилова, руководила Фондом «Жизнь без наркотиков». Между прочим, наш клиент.

– Это что же теперь, вы без денег останетесь? Хоть аванс-то Владан взял? Небось расстроился, голубь мой…

– Расстроился, но совершенно по другому поводу, – возмутилась я. – Человека убили…

– Следовало ожидать, – покивал Михалыч. – С кем поведешься, от тех и прилетит… Нашли кому помогать. Да и что за польза от этих фондов? Только деньги на ветер…

Тут же возникло искушение дать Михалычу в нос или хотя бы нахамить. К тем, кто пытался помочь другим, в Яме всегда относились с сомнением, подозревая в корыстном интересе. Впрочем, у Владана к всяческим фондам отношение тоже было прохладное, хотя и по другой причине. Помнится, как-то он сказал: «Можно сколько угодно заботиться о наркоманах, проявляя любовь и ласку, все, чего ты добьешься, это будет хорошо обласканный наркоман».

К величайшему сожалению, скептицизм моего возлюбленного иногда граничит с цинизмом.

Примерно час я сидела в баре, выслушивая глубокомысленные замечания Михалыча. Дать ему в нос теперь хотелось даже больше, но я, само собой, от подобных действий воздержалась. Во-первых, бесполезно, во-вторых, расценено это будет совершенно превратно, то есть никому и ничего я этим не докажу.

Народу в баре прибавилось, а я отправилась в офис, где в ожидании вестей от Владана с большим усердием разглядывала стену напротив. Сама я, конечно, тоже ему звонила. Мобильный был отключен, из чего я сделала вывод: Владан занят и не хочет, чтобы его отвлекали. Слова Марича о том, что подозревать его глупо, особого впечатления не произвели, хоть я и признавала их правоту. Неизвестно, как там у ментов с логикой. Но поспешно себе напомнила: связям Владана позавидует любой, и отправлять его в камеру на основании глупых домыслов вряд ли кому придет в голову.

Наконец я услышала звук мотора и в окно увидела джип. Через минуту вошел Владан, а я кинулась к нему.

– Ты меня как с фронта встречаешь, – усмехнулся он.

– Между прочим, я волновалась.

– С какой стати? Я же сказал…

Он махнул рукой, не желая продолжать. Устроился за столом и принялся вертеть в руке монетку. Красноречивое свидетельство того, что хочет подумать. Мне в это время надлежало помалкивать, чего делать я была совершенно не в состоянии.

– Марич, – позвала я. Он повернулся, а я продолжила: – У нас нет клиента.

– Формально наш клиент – Малышев. Он нам платит, и договор у нас с ним.

– Он у нас главный подозреваемый.

– Бывает, – протянул Владан.

– Он найдет предлог и пошлет нас подальше.

– Пока не послал.

– А если пошлет? Мы что же, отступимся?

– Нет, мы доведем дело до конца. Потому что настоящие герои никогда не отступают. Хорошо сказал?

– О Екатерине что-нибудь стало известно? – задала я вопрос, надеясь, что валять дурака ему уже надоело.

– Задушили нашу девушку.

– Когда это произошло?

– Сутки-двое. После вскрытия сведений будет больше…

– Но… Что она делала на этом пустыре?

– Скорее всего, там она оказалась уже мертвой, а убили ее в другом месте. Так что нам предстоит выяснить, как она провела последние часы своей жизни.