Илья Бушмин - Под подозрением

— А еще я предлагал, нет, просил приставить наружку к Маше. Чтобы спасти ее. Если бы ты это сделал, она была бы жива, Хрулев. Думаешь, я тебе это прощу?

— Она была бы жива, гнида драная, если бы ты не утопил ее в ванной! — рявкнул Хрулев, опять заводясь. — И все из-за этого скандала в кафе! Ты с каждой из бывших встречался и цапался перед тем, как завалить?

Филин помолчал несколько секунд.

— Дом на Хабаровской, где меня взяли. Еще раз тебе говорю, там были свидетели. Они видели убийцу. Наверняка могут описать его. Это тот, кто убил Клауса. Тот, кто убил Головина. И тот, кто убил Карину, Машу и Лену.

— Кто он, напомни?

— Сват. Николай Сватенко. На него есть ориентировка в дежурке, можешь проверить. Он в федеральном розыске.

— О как. Крутой, значит, пацан, да?

— Это он звонил мне, когда убивал каждую из… моих бывших. И он же звонил в главк на пульт дежурного. Если его взять, фонетическая экспертиза это докажет сразу.

— Как же ты такого крутого пацана подрядил быть у тебя на побегушках, Филин? Угрожал закрыть его?

— А ты задержи его и спроси, — буркнул Филин. — Хотя вряд ли ты это сделаешь. Это тебе не ментам дело шить.

Филин знал, что последует за этими словами — новый удар. Филин попытался приготовиться, прикрыв жизненно важные органы и выдохнув воздух из легких. Но на этот раз Хрулев врезал ему кулаком по уху. Голова Филина дернулась, и он потерял все представления о пространстве — Филину показалось, что его, крутя, засасывает какой-то водоворот. Когда в глазах прояснилось, Филин понял, что он на руках свисает со стула. Филин заполз назад и тут же получил мощный удар ногой в живот.

Филина вывернуло, после чего он отключился.

Филин не знал, сколько времени был без сознания. В себя его привела такая адская боль в раненом плече, что он заорал во весь голос, срываясь до хрипоты. Хрулев пальцем давил на повязку в районе раны. Услышав вопли извивающегося на стуле Филина, Хрулев с ухмылкой отступил в сторону.

— Оклемался. Хорошо. Теперь я хоть буду знать, где у тебя кнопка.

— Б… дь, — простонал Филин, тяжело дыша. Его передергивало от боли. Покосившись на плечо, он увидел, как марлевая повязка быстро пропитывается кровью изнутри. Филин взвыл от ярости. — Ну ты и гнида, Хрулев… Ты мне ответишь! Клянусь, ты ответишь.

Басов примчался на улицу Бебеля так быстро, как мог, учитывая, что это был другой конец Промышленного района. На улице уже стемнело, но свет фар выхватил дежурную «Газель» и машину ППС. С тревожным сердцем Басов вышел к ним.

— Докладывайте.

— Хозяин дома жмур, — сказал дежурный опер. — Я с ним как-то сталкивался. Судимый, зовут Леонид Тютюнников…

— Вот черт, — не выдержал Басов.

— Знаете его?

— Показывай труп.

Вместе с опером они вошли в дом. До приезда криминалистов выключатель никто не трогал, и опер посветил фонарем. Труп Тютюни лежал в прихожей. Голый по пояс, на плечах наколки. На груди и животе несколько ножевых ран.

— Пять-шесть ножевых, — прокомментировал опер. — Били уверенно и профессионально, мне кажется. Хотя конечно пусть лучше спец скажет… Труп теплый. Час назад, максимум полтора.

— Дом осмотрели?

— Мельком.

— Никого?

— Нет, конечно, — удивился опер. — Хотя… мы кое-что нашли, шеф. Идемте, покажу.

Опер, фонарем освещая путь, опер провел Басова в крохотную спальню с окном, выходящим на фасадную сторону. Здесь около кровати стояла открытая спортивная сумка. Опер посетил фонарем.

— Женская одежда. У него тут какая-то телка отвисала. Судя по шмоткам, молодая баба.

— Вот черт, — еще более мрачно сказал Басов. — Твою мать…

— Дмитрий Анатольевич?

Опер не понимал, что происходит. Зато Басов понимал многое. Здесь произошло не только убийство, но и похищение. И действовать нужно было немедленно.

— Короче, так, — быстро заговорил он. — Опросить всех в округе, и побыстрее. Здесь у половины соседей рыло в пушку. Если надо, пригрозить. Сюда наверняка приезжали на машине. Нужно знать, на какой.

— А ты, Филин, оборотень похлеще всех, с кем я дело имел. А я повидал многих, уж поверь… Но ты… это что-то особенное. Одно дело — это заяву затереть или доказуху сфабриковать. Этим все опера грешат, чего уж скрывать. Ну или какому-нибудь уголовнику на допросе почки отбить. Но мочить людей… Серийный убийца, маньяк. Я на тебе карьеру сделаю.

Филин выглядел паршиво: лицо распухло, кровь сочилась из разбитого рта и из уха. Чувствовал он себя еще более паршиво. Грудная клетка раскалывалась, каждый вдох давался с трудом, перед глазами плыло. Когда Филин начал говорить, то с трудом услышал свой голос — он звучал так, словно Филин набрал в рот камней.