Лариса Королева - Три судьбы

— Ребята, я подрываюсь, потому что мне вилы.

Понимая, что его проступок не совсем соответствует облику примерного блюстителя порядка, и отчисление из вуза, в который он так долго и упорно стремился, не за горами, Мудров быстро нашёл способ скрыться. Камера задержанных находилась рядом с помещением дежурной части, и пройти мимо сотрудника милиции незамеченным было практически невозможно. Алексей попросил разрешение выйти в туалет и обнаружил неподалёку от него какую-то дверь, запертую только на крючок. Подняв его, он выглянул наружу и понял, что за дверью — выход во двор, и далее — на улицу.

Назад, к лодочной станции, пришлось идти километра три в одних плавках. На песке, на месте былого побоища, он нашёл свои брошенные вещи, оделся и быстрым шагом вернулся в общежитие.

Конечно, вскоре в школе милиции стало известно, что Мудров находился среди семи задержанных у пристани парней, но конфликт удалось погасить. Руководство вуза проявило к курсанту снисхождение, оправдав проступок тем, что он не мог бросить на произвол судьбы шестерых друзей, когда на них напали более двухсот человек.

Позже, многократно прокручивая в голове этот эпизод, Алексей понял, что на момент начала драки ему было не важно, кто виноват, кто прав, но помочь друзьям выстоять против толпы он был просто обязан. Этот случай навсегда укрепил его во мнении, что когда люди находятся в трудной ситуации, сначала нужно найти способ им помочь, а уже потом разбираться, почему так вышло. Своих не бросают, и в этом он счёл себя правым. В некоторой мере, он тогда даже немного гордился собой: не струсил, не сбежал, не предал.

И он был благодарен своим наставникам за то, что поняли его поступок и не выгнали из лучшего в Советском Союзе вуза, где готовили кадры для милиции с высшим образованием. В Высшей школе преподавали и профессора, и практики, не имевшие научной степени, но обладающие большим опытом работы в милиции. Львиная доля часов отдавалась криминалистике и уголовному праву. Учили оперативно-розыскной деятельности — работе с негласным аппаратом, раскрытию преступлений по горячим следам, общей юриспруденции. Тренировались парни и физически, занимались боксом, самбо. Позже единоборства помогали им ловко задерживать преступников, длительное время сидеть в засадах, не обозначая себя, и вести слежку, не раскрываясь.

Два раза в неделю слушателей Омской Высшей школы милиции задействовали в охране общественного порядка, и парни ходили на танцы, дискотеки, праздничные мероприятия, в места массового скопления народа, нисколько не опасаясь, что с ними что-то может случиться. Выходили в рейды и с участковыми, и с членами добровольных народных дружин. В советское время сотрудников органов внутренних дел уважали, и даже где-то побаивались. Авторитет у милиции был непререкаемый, совсем не тот, что десятилетие спустя, в лихие девяностые — период бандитских разборок и «ментовских войн».

К курсантам не приставляли «нянек», и практику они зачастую проходили, выполняя работу участковых в населённых пунктах, где не было ни одного сотрудника ОВД. Слушатели принимали от граждан жалобы и заявления, разбирались в семейных конфликтах, утихомиривали дебоширов. Мудров постоянно приходил в отделение милиции помогать сотрудникам — отнести повестку по адресу, поучаствовать в задержании, взять объяснения у задержанных или потерпевших, послушать рассказы оперативников о недавно раскрытых преступлениях.

На территории, к которой Алексей на практике был прикреплён к старшему инспектору уголовного розыска, находился притон. Из «нехорошей квартирки» опера постоянно забирали подозрительных личностей и доставляли в отделение. Однажды он сам наведался по адресу и обнаружил восемь человек. Все ранее судимые, синие, в наколках. А он даже без формы пришёл, зато с удостоверением слушателя школы милиции. В ответ на предложение следовать за ним, Алексей услышал обращение одного из рецидивистов к своим дружкам:

— Да давай привалим его, он один.

— Я-то один, но там ещё пять человек вас внизу ожидают, — возразил будущий милиционер, — так что давайте, граждане, быстренько собрались и пошли.

— Я его знаю, — поддержал Мудрова хозяин притона, — он приходит с опером.

И жулики нехотя потянулись следом за парнем. В отделение он их доставил один, проехав в бандитской кампании две остановки на троллейбусе. Никто и не пытался убежать.

Как-то оперативники задержали семь человек с крадеными телевизорами, их поймали, когда они перекидывали технику через складской забор. Шесть человек сразу начали давать показания. Седьмому, особо опасному рецидивисту, опера показывают явки с повинной: