Лариса Королева - Три судьбы

Алексей уже через полгода сумел, если и не до конца понять, то принять как данность предательство близких людей, и уже почти не вспоминал ни Сергея, ни Маргариту. Даже сообщение Владимира о том, что у молодожёнов родился сын, и он будет его крестить, боец воспринял не столь стоически, сколь равнодушно, будто речь шла о посторонних для него людях.

Вернувшись два года спустя домой субботним днём без предупреждения и пообщавшись несколько часов с мамой, Мудров ближе к вечеру позвонил в дверь Леонтьева. Друг оказался дома, и они почти до утра проговорили у Лёши в кухне, попивая красное вино и поедая испечённые мамой пирожки с капустой и нажаренные сочные котлеты, по которым он так скучал в армии.

Владимир увлечённо рассказывал об учёбе в школе милиции и практике, которую слушатели проходили в отделах милиции.

— Знаешь, Лёха, и в теории, и на деле многое оказалось совсем не так, как нам представлялось в школьные годы, и как показывают в кинофильмах. Как бы тебе сказать? Прозаичнее что ли? Или грязнее? Хотя всё равно интересно. Впрочем, скоро ты сам всё оценишь. Если, конечно, ещё не передумал к нам поступать.

— Нет, не передумал. Наоборот, укрепился в своём решении. И теперь это уже не детская мечта, а взрослое решение.

— А знаешь, мне кажется, что Сергей разочаровался в профессии… Нет, не так. Скорее, он считает, что способен на большее, чем годами хулиганов на дискотеках приструнивать и мелких воришек ловить. Ему бы сразу в генералы.

— Володь, избавь меня, пожалуйста, от разговоров о нём.

— Да что такого случилось-то, что ты не хочешь ничего знать о друге? Он тоже не очень любит о тебе вспоминать. Это из-за Ритки, да? Ты ведь тоже был в неё влюблён? Да брось ты, найдёшь себе ещё хорошую девчонку.

— Найду, конечно. Сам-то ещё ни с кем не встречаешься?

— Встречаюсь с одной, Ленкой зовут, — смущённо улыбнулся Владимир. — Но посмотрим, что получится.

На рассвете друзья отправились кататься по пустынному городу на новой игрушке Владимира — вишнёвой Яве 360 модели с хромированным бензобаком и двухцилиндровым двигателем. Потом они ещё не раз проводили с другом время за беседами и выезжали прокатиться по Омску или за город. А с Сергеем ему довелось всего два раза столкнуться в стенах школы милиции, но оба сделали вид, что не знают друг друга, и не поздоровались.

Проведя несколько дней в родительском доме, Мудров уехал на целый месяц к отцу на Кубань, а, вернувшись, принялся готовиться к вступительным экзаменам. За время службы он стал кандидатом в члены КПСС и, как предрекал подполковник из мандатной комиссии, на льготных условиях поступил в Высшую школу милиции. К тому времени его бывшие школьные друзья уже окончили третий курс.

Когда Владимир и Сергей начали милицейскую карьеру, Алексею до исполнения мечты оставалось ещё три года. Но времени зря он не терял, упорно занимался, восстанавливая в памяти подзабытые за время работы на заводе и службы в армии знания, занимался общественной работой, и вскоре стал секретарём комсомольской организации курса.

Однако уже на первом курсе его едва не отчислили. Мудров активно занимался спортом, и его отправили на сборы. После очередной тренировки он пришёл на пляж. На лодочной станции расположились приятели, живущие по-соседству. Парни увлекались культуризмом, в семидесятых годах стало модным накачивать бицепсы, и культуристы котировались в городе как противовес преступному миру.

Когда Алексей подошёл к приятелям, они рассказали, что накануне подрались на танцах и отметелили нескольких слушателей школы милиции и студентов института физкультуры. И тут по ведущей к пляжу лестнице стали спускаться парни в спортивных костюмах. Мудров прикинул навскидку, что их больше двухсот. Одного из культуристов парни узнали, и вся эта толпа пошла на друзей стеной. Цель приближающихся была очевидна — поквитаться за вчерашнее, захватить, избить.

Драка началась практически молниеносно, и Алексей ввязался в неё без раздумий. Минут пять меньшинство, отступая к воде, отчаянно отбивалось от большинства подручными средствами — подобранными на песке бутылками и железными прутьями. Под мощным натиском врагов культуристам всё же удалось взобраться на спасательный катер и отчалить от пристани, несмотря на то, что в них продолжали бросать всем, что подворачивалось под руку. Чаще это были битые бутылки, и у Мудрова навсегда остался шрам на руке от пореза стеклом.

И тут друзья попали, как говорится, «из огня да в полымя». Им пришлось в сопровождении появившегося милицейского катера рулить к ближайшему отделению, где их, как были, в плавках, поместили в камеру для задержанных. Чем могло обернуться для Алексея это происшествие, было яснее ясного, и он объявил приятелям: