Мишель Бюсси - Я слишком долго мечтала

– Нет, – отвечает Илиан, заезжая на стоянку. – Я имею в виду самый знаменитый фильм Сан-Диего.

– Неужели «Лучший стрелок»?

Илиан удивленно хмыкает – похоже, я сказала глупость?

– Мисс Ласточка… В жизни существуют не одни только самолеты!

Спасибо за нравоучение! Стоило пересекать земной шар, чтобы играть в загадки! Но тут Илиан указывает на фантастический замок, высящийся перед нами:

– Отель «Коронадо»! Снимался в фильме «В джазе только девушки»!

Боже, одна из самых любимых моих картин! Конфетка Мэрилин, Джек Леммон и Тони Кёртис, переодетые в Дафну и Джозефину! Как же я сразу не догадалась, вот идиотка!

Пытаюсь реабилитироваться:

– Nobody’s perfect … [79] Никто не совершенен ( англ .). Если я правильно поняла, вы собираетесь играть для клиентов отеля?

Илиан выключает мотор.

– Да. Пока они смакуют лангустов, запивая шампанским. Это входит в условия престижных контрактов, которые раздобыл для меня Улисс Лавалье.

Подавленная величием отеля, я пытаюсь вспомнить, где какой эпизод снимали… И вдруг мне приходит в голову ужасная догадка:

– Ой, только не говорите, что вас, как Мэрилин, заставляют играть… на укулеле! [80] Гавайский четырехструнный щипковый инструмент, разновидность гитары. Мэрилин Монро играет на нем в этом фильме.

Я невольно попадаю в самое больное место. Илиан опускает глаза, словно пристыженный мальчуган.

Нет, я не просто идиотка, я дважды идиотка! Пытаюсь выдернуть отравленную стрелу.

– Простите меня, Илиан. Клянусь, вы мне безумно нравитесь и в костюме марьячи, и с укулеле в руках… Я даже не уверена, что предпочла бы вам Джимми Хендрикса или Чака Берри.

А вот теперь трижды идиотка! Придвигаюсь, собираясь его поцеловать, но понимаю, что моя последняя фраза не утешила его, а скорее уязвила. И я пристыженно замолкаю. Илиан заговаривает первым:

– Идемте, Мисс Ласточка, сегодня вы моя гостья. Шампанского – сколько угодно. Я зарабатываю двадцать долларов за вечер, но для вас open bar ! [81] Выпивка бесплатно ( англ .).

Стараясь вымолить прощение, я чмокаю его в самые близкие ко мне части лица – кончик носа и мочку уха.

– Я такая бестолковая, простите меня!

– Вам незачем просить прощения. Соблазнить такую девушку, как вы, напялив сомбреро и бренча на гитаре, вернее, на укулеле, это уж скорее везение.

Везение?!

Не задумавшись ни на миг, обхватываю ладонями его лицо, притягиваю к себе, едва не сломав бедняге шею, и жадно целую. Наконец-то его руки начинают блуждать по моим бедрам, поднимаются выше, потом, расхрабрившись, спускаются… А мои – стискивают голову возлюбленного, прижимая его губы к моим, мешая перевести дыхание, и пускай они сами решают, спасать его или нет. Наконец я отодвигаюсь и шепчу ему – кажется, прямо в ноздри:

– Знаете, вам не мешало бы побриться, вы ужасно колючий.

Мне хорошо. Я смела, бесстрашна, соблазнительна. И нисколько не чувствую себя виноватой.

Рука Илиана продолжает скользить по моему бедру, я осторожно перекладываю ее на колено.

– Потерпите немного, мой игрок на банджо, вас ждут в отеле «Коронадо»!

Илиан улыбается, но не спорит. Я нахожу очаровательной его манеру скрывать обиду при каждом моем ляпе. Вероятно, слова «укулеле» и «банджо» здесь табу, как, наверно, и «мандолина», и «ситар», и «балалайка»…

Ил не сердится. Он открывает дверцу кабины, его глаза снова блестят.

– Ладно-ладно, смейтесь! Сегодня вечером я вам покажу, когда вдоволь накривляюсь в «Коронадо»…

Я вопросительно смотрю на него.

– Покажу, что такое настоящая гитара и на что она способна.

Оливье паркуется на одном из последних свободных мест у тротуара, выключает мотор и наблюдает за необычным оживлением у ворот: машины въезжают и выезжают, шлагбаум непрерывно поднимается и опускается, посетители – с продуктовыми сумками, цветами и детьми – огибают барьер и направляются к застекленным дверям больницы. Оживленное местечко, ничего не скажешь, народу не меньше, чем на Рождество в торговых галереях. Оливье вспоминаются плакаты былых времен:

БОЛЬНИЦА! СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ!

А сегодня здесь шумно, как на ярмарке, плюс еще машины «скорой помощи» снуют туда-сюда: стоит замолкнуть одной сирене, как взвывает следующая. Оливье замечает в зеркале заднего вида синий маячок, он растет, растет, приближается, объезжает его «рено». Что это – очередная «скорая»? Но тут же с удивлением констатирует, что это полицейская машина, только без спецзнаков. Из нее выходят двое в штатском и исчезают за дверью главного входа больницы Биша.