Сергей Зацаринный - Венгерская вода

Мне всё время казалось, что в нашем имени кроется некий тайный смысл. Хотя мой дед, который, несмотря на свой великий ум, рассудительность и деловую хватку, был человеком весёлого нрава и любил давать всему простые объяснения, часто говорил, что это просто означает Ночной странник. Предки наши жили в Йемене и часто ходили с караванами. Иногда из-за сильной жары в пустыне это приходилось делать по ночам. Отсюда и прозвище.

Мне нравились в детстве рассказы о караванщиках, которые идут ночами, глядя на путеводную звезду. Часто, выходя ночью в сад или забираясь на крышу, я смотрел на бездонное небо, сияющее таинственными письменами, смысл которых способны познать лишь посвящённые. Одни читают по ним пути караванов и кораблей, другие — судьбы людей и царств. Путешествующие по южным морям и пустыням всегда чтили звезду Сухейль. Её ещё называют Йеменской. Она указывает направление на юг.

Мои предки тоже жили на юге, в Йемене. В благословенной Счастливой Аравии. С незапамятных времён они торговали ладаном — драгоценной благоуханной смолой, которую собирают с деревьев в тамошних горах. Несколько веков купцы из рода Тарик везли его караванами в города Сирии и Египта. Может и само имя их это искажённое «тарин» — благовония? Кто знает.

Опять бесплодная любовь к мудрствованию уводит меня в сторону от прямого пути. Хотя, так ли он хорош этот самый прямой путь? Если идти по нему, то и в имени нашего рода тоже нет ни тайны, ни загадки. Звали Тариком далёкого предка — чего проще? Где тут сияющая звезда, указывающая путь каравану в бескрайней ночи? Сказочные благовония нагруженные на спины неторопливых верблюдов? Утоптанные веками караванные тропы? Ладанный путь — само название, как волшебная сказка. Случайно ли он проходит через священную Мекку, Город Пророка и Иерусалим? До тех пор, пока в здешних краях не появились франки, каждый год мои предки проходили этот путь, словно совершая паломничество.

Потом времена поменялись. Армии рыцарей с крестами на плащах захватили святой город Иерусалим. Купцы, пилигримы, просто странники из закатных стран и раньше не были редкостью в сирийских портах, а теперь они стали хозяевами.

В соборах и церквях франков при богослужении курили ладан.

Один из моих предков сразу сообразил, что теперь можно торговать напрямую и перебрался поближе к тамошним портам, в Египет. Дела сразу пошли в гору. Да и сама жизнь в Каире открывала невиданные доселе возможности.

Мудрейший ибн-Хальдун, часто удостаивающий меня своей беседой, вспоминал, что, когда он ещё жил в Магрибе, один путешественник сказал ему: «Воображение обычно превосходит увиденное воочию, ибо воображение безгранично, вот только Каир превосходит всякое воображение». Ведь это не только город чудес и богатств, это ещё город знаний и наук.

Торговцы благовониями окунулись здесь в мир алхимиков и москательщиков. Этот мир, мало понятный непосвящённым, изобиловал тайными тропами, которые нередко уводили в самые неожиданные места. Ароматы и снадобья, загадочные эликсиры и чудодейственные бальзамы. Теперь помимо ладана на складах рода Тарик появились мускус и амбра, диковинные травы, а среди служащих москательщики и аптекари. Покупателями теперь часто были евнухи, управляющие гаремами, дипломаты и иностранные гости.

Мой дед был очень богатым и влиятельным человеком. В ту пору, о которой пойдёт речь, ему выпала нелёгкая участь поднимать из руин вековое дело предков. За несколько лет до этого страшная эпидемия чумы оборвала нити бесчисленного количества человеческих жизней, смешав судьбы целых царств.

Я был ещё мал, но хорошо помню тот ужас, который объял тогда всех. Обезлюдели города, тела валялись на улицах и уже ни во что не ставились старые меры и ценности. Все думали, что настал конец света и готовились только к худшему.

Всевышний милостив. Страшный мор ушёл, мёртвых похоронили, живые вернулись к своим заботам.

Торговле был нанесён огромный урон. Покупателей стало мало, мало товаров. Что-то сильно выросло в цене, что-то упало.

Я плохо представляю дела деда в это время. В меня, видимо, вселился дух, моего любознательного прапрадедушки, и я самого детства тянулся к знаниям и наукам. Заметив это, дед не стал требовать, чтобы я обучался наследственному ремеслу торговца и отослал меня в медресе при мечети Аль-Азхар в Каире, где я и блаженствовал вдали от мирской суеты, среди мудрых книг и собеседников. Родителей моих унесла чума, но были другие внуки, которые со всем рвением готовились взять в свои руки семейную торговлю благовониями.