Ефим Друц - Волки

Он подозвал к себе Васю и тихо сказал ему:

— Присмотри за Ружой, они могут ее убить.

Вася согласно кивнул.

— Не волнуйся, морэ, все сделаю как надо, ничего не упущу.

Знал Михай, что за это дело он может не волноваться, потому что Вася — закоренный ром и два раза ему повторять не придется. Однако тревога не оставляла его. Скоро приедет барон, и ему, Михаю, придется держать ответ за все, что произошло в таборе. Надо было хорошенько обдумать происшедшее, и Михай отправился в свою палатку. Он присел на ковер и закрыл глаза. И сразу же, словно по мановению волшебной руки, перед ним возникла картина из далекого прошлого, когда он был молодым и отвечал только за самого себя. Ведь он, пожалуй, был таким же, как Савва, старался все делать по-своему и не очень-то одобрял приказы тогдашнего вожака. Но поломали его характер, ох как поломали. Били чуть не до смерти, несколько раз грозились из табора выкинуть — и вот уже много лет, как он один из самых рьяных почитателей таборного закона. «Так и Савва, — подумал Михай, — поломают его, если он в город не сбежит!.. А Ружа? Ну что в том особенного, что она любила чужака и даже родила от него? Нет, не смирятся с этим полевые рома. Надо приглядывать за тем, чтобы ей зла не причинили. Справится ли с этим Вася?»

Мысли Михая текли по знакомому руслу, и он бы еще долго просидел в тишине, размышляя о делах, но резкий гортанный крик заставил его вскочить с места.

— Ромалэ, эй, ромалэ! — Голос был незнакомым, но он молил о помощи, и не откликнуться на этот призыв было невозможно.

Михай выскочил из палатки и сразу же увидел здорового широкоплечего мужчину, который стремительно надвигался на Васю, словно собираясь втоптать его в землю. Чужого не смущал даже нож цыгана, он упорно продвигался вперед. Вася уже собирался сделать выпад, который наверняка окончился бы смертью его противника, но Михай остановил парня резким выкриком:

— Обожди, морэ! Кто ты? — обратился он к чужаку.

— Знаю я, — ответил ему чужак, — что у вас скрывается тот, кого я ищу.

— Нет среди нас чужих, — спокойно сказал Михай, — не принимаем мы их.

А сам подумал, что здесь становится слишком шумно и опасно, пора уводить табор в другое место. Понял Михай, что этот человек ищет Митю, он его враг, и если найдет парня здесь, то прольется кровь. Однако это чужая кровь и чужие дела, и цыган они не касаются. Но потом вмешаются власти, пойдут расспросы, допросы и покоя уже не будет.

— Иди с Богом, гаджё, — сказал Михай спокойно, — твои дела нас не касаются. Мы в них не вмешиваемся, и ты нас не обижай. У нас своих забот полно, что нам до чужих страстей?

— Хитер ты, старик, — ответил ему чужой. — Видели того, кого я ищу, среди ваших.

И снова Михай подумал, что нечисто в таборе, ведь это кто-то из своих, наверное, за большие ловэ [7] Ловэ — деньги (цыг.). выдал чужаку тайну. И значит, в таборе гнида завелась, с этим тоже придется разобраться.

— Что может увидеть тот, кто слеп, — сказал Михай. — Он и рядом с собой-то плохо видит…

— Не крути, старик. Позови того, кто мне нужен.

— Уходи с добром, — резко ответил Михай.

Чужак вдруг выбросил вперед правую руку, в которой держал пистолет. Раздался выстрел, и Михай как-то странно осел на землю. Вася бросился было к нему на помощь, но второй выстрел сразил и его. Со всех сторон бежали цыгане, вооружившись кто чем мог. Но чужой уже отступил в глубину леса и скрылся за деревьями…

— Ищите, ромалэ, — крикнул Тари, — обоих чужаков ищите. Найдете, убейте их!..

Никого не нашли цыгане в лесу, и это тоже было дьявольским наваждением. Чужаки словно сквозь землю провалились — лес, который ромалэ испокон веков считали своим, принял и укрыл чужих. Знать, прогневали за что-то Дэвлу, а за что — никто не понимал. И даже пхури не сумела ничего объяснить. Содрогнулась старая гадалка от того, что произошло, удалилась в свою палатку, и никто не смел ее беспокоить.

Все затихло в тревожном ожидании. Вот-вот должно было случиться что-то такое, что наконец развяжет этот мертвый узел, сотканный из беды и несчастий. Смолкли разговоры. Кругом воцарилась необычная для таборных людей тишина. Многие сразу же связали все происшедшее с рождением у Ружи девочки, на голове которой был крест. Нечистая обратила свой взор на табор, посчитали они, и единственное, чего не могли постигнуть, за что им выпало такое. Все с нетерпением ожидали барона, он приедет, разберется во всем, он — единственная надежда на то, чтобы развязать этот узел.