Наталия Антонова - Расплата по чужим счетам

– А где же?

– В чапыжнике! – выпалила продвинутая бабушка.

– Где? – переспросила Мирослава удивленно.

– В кустах! Тут же не парк больничный, а целый лес.

– То есть Юлия выходит ночью в парк?

– Выходит, – довольно кивнула Варвара Степановна.

– Каким образом?

– Спускается по пожарной лестнице.

– Вы сами это видели?

Пожилая женщина довольно кивнула.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее, – попросила Волгина.

– Один раз я заметила, что у Юли порван низ халата, и сказала ей об этом, а она, не подумав, проговорила: «Ой, наверное, об лестницу зацепилась».

– Я спрашиваю: «Юленька, о какую лестницу?», а она уже язык прикусила и стала выкручиваться, мол, на второй этаж спускалась на рентген и там оступилась и зацепилась. Но я не поверила ни одному ее слову. Вечером свет потушили, я притворилась, что сплю, даже захрапела для правдоподобия. Слышу, Юля вертится на кровати, а потом встала и на цыпочках вышла из палаты, я спустя минуты три за ней. Крадусь по коридору и вижу, Юля на лоджию вышла, где пожарная лестница. Я еще немного подождала, выглянула и увидела, как она спускается. Потом от дерева отделилась мужская фигура, бросилась к ней, и они стали обниматься.

«Просто мисс Марпл», – подумала Мирослава, уважительно поглядев на пожилую даму.

– Варвара Степановна, большое вам спасибо за рассказ, у меня к вам просьба: не говорите ничего Юлии.

– Ни слова! Обещаю! – Варвара Степановна сделала жест, показывающий, что она навесила на свой рот замок.

Мирослава невольно улыбнулась. Детектив опросила всех остальных женщин, потом вышла в парк и позвонила Наполеонову.

– Как дела? – буркнул он уныло.

Она хотела ответить в тон ему – как сажа бела, но решила не мучить друга детства и сказала:

– Шура, минут через двадцать позвони на сестринский пост и попроси к телефону Юлию Архипову, а потом внимательно слушай.

– Ты думаешь, это она звонила?

– Не знаю. Надеюсь, об этом мне скажешь ты.

Через двадцать минут из коридора закричали:

– Архипова! К телефону!

– Кто там меня спрашивает? – спросила на бегу Юлия.

– Не знаю, мужик какой-то, – ответили ей.

Мирослава увидела, как Юля взяла трубку и проговорила:

– Алло.

Сердце девушки замерло. Муж всегда звонил ей на сотовый. А Сеня… Сеня мог позвонить только в экстренном случае… Трубка безмолвствовала.

– Алло, алло! – быстро проговорила Юлия и тихо спросила: – Сеня?

Потом добавила:

– Вас не слышно! Говорите громче.

Но трубка отключилась. Юлия нашла женщину, которая позвала ее к телефону.

– Катя, ты уверена, что звонили мне?

– Мужик попросил позвать к телефону Юлию Архипову. Вот я и позвала тебя. Другой Архиповой у нас в отделении нет.

– Понятно, – промямлила Юлия, – спасибо.

Она ушла в туалет и долго оттуда не появлялась. Мирослава не знала точно, чем там занимается Архипова. Может, тайно курит? Она учуяла едва ощутимый запах сигарет, когда стояла рядом с девушкой. Когда же Юлия вышла из туалета, глаза у нее были красными.

«Неужели плакала?» – подумала Волгина.

И тут она увидела идущую навстречу Юлии Настю Бессонову. В палате кровати девушек стояли рядом. Соседка Юлии явно что-то собиралась сказать, но что-то ее остановило. Возможно, она заметила Мирославу. В то же время детектив была уверена, что во время их беседы с Варварой Степановной Насти поблизости не было. Да и сама беседа не могла вызвать подозрения, так как все женщины уже привыкли к тому, что Волгина ведет с каждой из них разговоры наедине. С Настей Мирослава тоже разговаривала, но ничего не узнала, кроме того, что Настя пользуется только сотовым телефоном, а за остальными не следит. Мирослава не стала звонить Шуре на работу и выяснять, знаком ли ему голос Юлии Архиповой. Постояв на крыльце, она решила, что неплохо было бы повидаться с Люсей…

Недолго думая, она отправилась в автосервис своей подруги. Вернее, мастерской Людмила Стефанович заправляла вместе со своим отцом Павлом Степановичем, который любил пошутить: «Прикинь, я по отчеству Степанович и по фамилии Стефанович, два в одном, как теперь говорят».

– Для двух в одном одна буква не совпадает, – говорили ему.

– Одна не считается, – отмахивался он.

У Павла Степановича были золотые руки, широкая душа и… пышные пшеничные усы. Всех, кто к нему приходил, он неизменно потчевал крепким чаем из пивных кружек, а на столе всегда лежали горкой конфеты «Мишка косолапый». Когда Мирослава на этот раз без звонка явилась в контору сервиса, то застала Павла Степановича в полном одиночестве.