Яков Волчек - Карай. Сын Карая. Повести

- Можно подойти, товарищи, - сказал Андрей, - там никого нет.

- Дурак! - с сожалением проговорил Числов, когда понял, что Васька Короткий стреляет из автомата.

Он ударил кулаком по руке с автоматом, потом чуть раздвинул сено. При свете звезд была видна фигура убегающего человека, отчетливо доносился стук его башмаков. Двое других прятались в отдалении за большим камнем. Ничего не стоило выйти и смять их, даже если они вооружены. Ему приятно было сознавать, что сила пока что на его стороне.

- Братва, больше нам тут не греться. Сейчас сюда сбежится все село. Мы можем их размести, да что толку? Уходим, ребята! Ползком с перебежечкой, чтоб никто не видел, куда пойдем. И чтоб они долго думали, будто мы все еще в скирде сидим. Минька, - позвал он, - изо всех у меня лишь на одного тебя надежда. Останешься, Минька. Минут десять - двадцать еще, после того как мы уйдем. А потом пальнешь раза два в белый свет - пусть считают, что мы все тут! - и догонишь нас. Понятно?

Влас Уколов скупо пообещал:

- Исполню.

- На выход, други, по одному! Короткий, дай немножко из автомата по камню. Пусть скроются, чтоб не могли нас видеть!

Из соломы они выбирались ловко, почти бесшумно, как ящерицы. Ползли один за одним в холод, в ночь.

Андрей с собакой шел впереди отряда. На перевал вело несколько тропок. Надо было выбрать ту, по которой ушли бандиты. Наверху тропинки расходились и если ошибиться, то можно долго и бесцельно плутать среди снегов.

Ветра теперь почти уже не было, но сверху скатывались волны стужи. Это дышал огромный холодильник, созданный природой. Рассветало. Дикарь бежал, уткнув нос в землю. Первую тропку он уверенно проскочил. У второй остановился и зарычал: «Тут, это тут, хозяин».

- Обнаружено! - крикнул Андрей, оборачиваясь и придерживая на поводке Дикаря. - Начинаю преследование, товарищ майор, по найденному собакой следу.

- Давайте! - пыхтя, согласился Гукасян.

- След, Дикарь, след!

Пса не надо было подгонять. Хотя тропка начиналась круто, он поскакал на подъем, словно заяц, прижав уши и высоко выбрасывая лапы. Поводок натянулся. Андрей не поспевал за собакой.

- Заставьте его - пусть лает, - сказал майор Гукасян. - Они с испугу скорее обнаружат себя.

- Голос, Дикарь! Голос!

Пес залаял.

Тропинка, по которой Геннадий Числов повел своих людей, была не только крутой, но и обрывистой. Упадешь - костей не собрать. Они шли - очень голодные, напуганные, продрогшие и невыспавшиеся. Через каждые полтысячи шагов - а шаги он считал в уме - Числов останавливался и обессиленно махал рукой:

- Перекур!

И все валились кто куда - на камни, на снег, один на другого, чтобы хоть немного согреться. Жадно, прерывисто хватали ртом обжигавший легкие морозный воздух. И курили - на всех две-три цигарки из последнего табака.

И каждый раз на остановке Числов говорил:

- Я уже здесь бывал, ребята, дорогу знаю, я вас выведу… Антон Касьянов нас встретит. Антон не подведет. И какая-нибудь жратва у него для нас найдется…

Но, чем выше поднимались, тем меньше он говорил об Антоне. А вдруг с Антоном что случилось? Вдруг не встретит? Что тогда делать? Вольной одежды нет, продуктов нет, денег нет. Спустишься с перевала - и сразу попадешься.

Но если Антон там, то для радостной встречи он обязательно прихватил бутылочку-другую. Дернешь прямо из горлышка - огонь разольется по жилам.

- Я вас выведу, ребята! - повторял он.

«Все равно выведу, - думал он, отсчитывая шаги, - даже если Антона не будет. Заткну глотку тем, кто взбунтуется. Без отдыха - чтобы не застыли - поведу вниз, вниз. Силком погоню, если упрутся. Идти будет легче, чем сейчас. Хлеба достану, как только спустимся. Как достану - не знаю. Но достану. Главное, хорошо, что никто за нами не гонится. Сельчане в горы не полезут. Им нужно только, чтобы мы ушли. Увидят, что скирда пустая, и успокоятся. А пока дадут знать в город да пока милиция появится, ой-ой, где мы уже будем!»

Пройдено три тысячи шагов.

- Я вас выведу, ребята! Выведу!

На этой остановке их догнал Уколов. Он шел без передышки, надо было наверстать упущенное. Всклокоченная грязно-седая голова показалась сначала на нижнем серпантине. Жилистый, мускулистый, он шел легко, хотя был много старше их всех - жалких, уставших.

- Ну что, Минька? Как там было?

Уколов бросился плашмя на снег и стал торопливо лизать его.

- Все сделано, как уговорились.

- А народу много набежало?

- Все село проснулось. Кто может ходить, тот и примчался.

- Милиции нету?