Фрауке Шойнеманн - Спасти Одетту

Одетта лежала в корзинке из ивовых прутьев, которую Шульце-Науманны любезно одолжили нам на обратную дорогу. Вокруг нее расположились семеро милейших котят. Они только что напились молока и теперь мирно посапывали, прижавшись к маме.

Больше всего мне хотелось тоже залезть в корзинку и валяться с ними в обнимку. Но Вернер велел мне сидеть с Кирой на заднем сиденье, а корзинку поставил в багажное отделение. Он даже заявил, что я якобы буду занимать слишком много места. Какая чушь! Но не ссориться же с Вернером в такой момент – когда эти полные хаоса, утомительные выходные наконец-то подошли к счастливому финалу.

– Тут ведь не так далеко добираться, любимая. А если мы выедем прямо сейчас, малыши проспят всю дорогу до дома. – Вернер, счастливо улыбаясь, положил руку Анне на плечо. – Мне, кстати, так нравится, что у нас теперь большая семья. Кира, ты, я и Уинстон с его кошачьей семейкой…

Анна кивнула:

– Да, это правда здорово. И вообще это были прекрасные выходные, я так счастлива, что мы решили пожениться здесь, в Люнебургской пустоши! – Она крепко обняла Вернера, а потом повернулась к Кире: – Как думаешь, милая, может, приедем сюда на целую неделю на осенних каникулах?

У Киры даже дыхание перехватило:

– Мама, это было бы просто потрясающе! Давай непременно так и сделаем. Я опять со всеми увижусь – с Лукасом, Линой, Булли, Валли, семьей Шульце-Науманн… со всеми!

Так, давайте об этом как-нибудь потом поговорим. Сейчас мне куда больше хочется вернуться к прелестям городской жизни.

И я уже было собрался устроиться поудобнее на заднем сиденье, как вдруг до моих ушей донесся тихий писк.

Фред!

Я прошмыгнул в дверь, прежде чем она успела захлопнуться.

– Просто хотел сказать тебе «пока», – пискнул Фред и протянул мне лапку. – И еще «спасибо», потому что мне есть за что тебя благодарить, Уинстон Черчилль.

Я растерянно мявкнул:

– Да брось… Ерунда… За что же?

Фред подошел ко мне вплотную:

– Я избран заместителем начальника дворовых мышей. Причем единогласно. Все сошлись на том, что, если бы не наша с тобой дружба, Уинстон Черчилль, мир между кошками и мышами на усадьбе никогда не удалось бы восстановить. И покончить с коварным охотником тоже. В любом случае Элиза очень мной гордится, и даже я сам теперь собой горжусь. И за это нужно поблагодарить именно тебя.

У меня ком подступил к горлу. И я никак не мог его проглотить. Проклятый селедочный хвост, я растроган. И растрогала меня мышь – просто непостижимо!

– Уинстон, ты что, снова возишься с мышью? – Кира высунулась из машины и окинула меня удивленным взглядом. – Постой-ка, а я ведь ее знаю. Это та самая мышь, которую ты уже однажды поймал.

Кира меня насквозь видит. Я повернулся к ней и забормотал что-то неубедительное:

– Э-э-э… мяу… мяв…

Кира по-прежнему смотрела недоверчиво:

– Неужели ты тут, на природе, решил примкнуть к числу мышеловов?

– Ерунда! – вставил свой комментарий Вернер. – Уинстон ведь боится мышей.

Что-что?! Вот еще! Надеюсь, Фред этого не слышал. Это же стыда не оберешься! Но украдкой обернувшись назад, я увидел, что место, где только что стоял Фред, уже опустело. Фред куда-то убежал – наверняка обратно к жене и детям.

– До скорого, дружище мышь! – шепнул я и поспешил запрыгнуть на заднее сиденье к Кире, чтобы она больше не допытывалась насчет Фреда.

Пока Вернер заводил мотор и медленно отъезжал от усадьбы, я уже перенесся мыслями в Гамбург, предвкушая самое большое приключение из всех, что мне когда-либо доводилось пережить: отцовство.

Глядя через заднее стекло на усадьбу, я заметил стоящих в паддоке Булли и его друга Валли. Может быть, мне показалось – но, кажется, они помахали нам вслед своими огромными ушами.

На скамейке у входа в манеж уютно расположились сэр Тоби, Петерле и обе их подруги. Они тоже подняли лапы на прощание.

Святые рыбные консервы, никогда бы не подумал, что такое возможно – но я уже ждал осени, чтобы вернуться в усадьбу семьи Шульце-Науманн с Кирой, Одеттой и нашими семерыми котятами. Слова Фреда, надо признать, имели к этому некоторое отношение. Да что там – он затронул ими самые сентиментальные и нежные струны моей гордой кошачьей души.

И уж осенью-то точно обойдется без дробовиков. Не будь мое имя Уинстон Черчилль!

Люнебургская пустошь – живописная вересковая пустошь, расположенная на севере Германии. (Прим. ред.)