Фрауке Шойнеманн - Спасти Одетту

У меня не было ни малейшего желания беседовать с этим Булли. Виновником всех моих бед. Ведь не завладей он вниманием Киры так безраздельно, она бы не упустила из виду Одетту, а я, подкошенный тревогой, не приплелся бы нечаянно в его загон и не оказался бы оплеванным от ушей до кончика хвоста.

– Ну так, – мяукнул я холодно и пошел прочь. Впрочем, далеко уйти мне не удалось. Булли нагнал меня и встал поперек дороги. Что за слепень его укусил?!

– Я краем уха слышал, что твоя подруга пропала, – проржал вдруг он.

Ладно, тут, положим, нет ничего удивительного – наверное, во всей усадьбе не найдется ни одного зверя, будь то местный или приезжий, кто не слышал бы о случившемся.

– И, конечно, мы с Валли немного осмотрелись тут вокруг в поисках твоей подруги. Ты имей в виду – у нас, деревенских зверей, принято держаться вместе и помогать друг другу.

Рад за вас, подумал я с горечью. А мне-то что с того? Он что, взялся меня утешать? Пусть оставит свои утешения при себе – если бы не он…

– И я сделал кое-какие наблюдения. Они могут пригодиться тебе в ее поисках.

Разумеется, я не мог всерьез предполагать, что именно Булли даст мне хорошую и важную подсказку. Но к тому моменту я уже настолько отчаялся, что готов был хвататься за соломинку, поэтому с надеждой мяукнул:

– И что же ты видел?

Булли задрал свой белый нос:

– Ничего не видел.

Так и знал. Вздумал поважничать, а сам мелет чушь. Дурацкий пони! Дурацкий-предурацкий и на редкость бесящий пони!!!

– Но зато слышал, как переговаривались между собой амбарные мыши.

Амбарные мыши? Переговаривались? Я стал рассуждать логически: Одетта охотилась на одну из них, потому что была голодна. Видимо, во время охоты она случайно провалилась в какую-то незаметную яму – об этом мыши и разговаривали. Наверное, были на седьмом небе от счастья, что лучшая охотница всех времен теперь вне игры. Неужели все так и было?!

– Где, когда, о чем? – спросил я. – Она наверняка провалилась в яму! Ты знаешь, в какую именно? Говори наконец, не заставляй все из тебя тянуть клещами! – накинулся я на Булли, хотя никаких клещей у меня, конечно, с собой не было.

– И рад бы сказать, только ты мне и слова вставить не даешь. А еще ты явно не в себе – ни о какой яме речи не шло, я даже близко ничего подобного не говорил.

Ладно, может быть. Наверное, у меня слегка разыгралось воображение. Но разве можно ставить это в вину тому, кто болен от тоски и тревоги?! Нет! Нельзя!

– Так что же ты слышал? – смутившись, спросил я.

– Две толстые мыши разговаривали между собой вон там, возле плющилки для овса. Они уже целую вечность там обитают – вообще-то здесь и правда мышиная вотчина. Это такой неписаный закон в усадьбе. Даже местные кошки его соблюдают. Живи и давай жить другим. По крайней мере, на определенной территории. На то, что происходит за ее пределами, распространяется уже другой закон – закон пищевой цепи. Понимаешь?

Нет, ничегошеньки не понимаю. Все сказанное прозвучало для меня как бряцанье пустых консервных банок. Что этот черный лохмач пытается мне втемяшить? Что тут, в деревне, царят другие законы? Что кошки имеют право ловить мышей, лишь не вторгаясь на их территорию? Что за чушь?!

– В общем, как бы то ни было, одна мышь сказала второй, что им перепала грандиозная и доселе невиданная добыча. Толстая белая добыча.

ЧТО?! Этот сбрендивший лохмач Булли на полном серьезе утверждает, что мою Одетту поймали мыши – МЫШИ!!! – и хочет, чтобы я в это поверил?! Поверил, что лучшую охотницу города удерживает в плену парочка сельских мышей?! Чушь! Бред черного пони! Да как бы они сумели такое провернуть? Маленькие мышки справились с прекрасной благородной дамой из семейства кошачьих?! Быть такого не может! Ерунда на рыбьем жире! Совершенно неправдоподобно.

– Булли, не хочу тебя обидеть, но ты какого-то странного сена нанюхался, что ли? – спросил я.

Он пристально взглянул на меня большими карими глазами:

– Сено не нюхают, его едят. По крайней мере, так у нас в деревне заведено. Что там принято в больших городах, я не знаю, да и знать не хочу, откровенно говоря. Зато я точно знаю, что слух меня не подводит и мне ничего не мерещится. Я совершенно отчетливо слышал разговор двух мышей, которые взволнованно обсуждали весьма толстую белую пленницу.

– Ага! Так речь о ком-то толстом. Тогда Одетту можно исключить. У моей подруги прекрасная фигура, и она очень следит за тем, чтобы оставаться в форме.

– Чушь, Уинстон, ну, конечно, она толстая, и еще какая! Во всяком случае, сейчас. Она ведь в положении, как поговаривают.