Алексей Лебский - Кай и Герда [СИ litres]

– Очень занятная история, не находите? По моему, у моего подзащитного есть смягчающие обстоятельства, резюмировал адвокат.

– Месть – блюдо, которое подают холодным, – возразила Хильде.

Допрос окончен в шестнадцать часов пятьдесят две минуты, – сказал Якобсен и выключил магнитофон. Задержанного увели, Хильде и Адриан выключили свет и тоже покинули комнату. Настроение было скверное. Раскрытие этого дела следователям особой радости не доставило. Карл погиб, часть денег бесследно исчезла, допрашивать Ренату пока ещё рано, а многие вопросы требовали ответа.

Я прибываю в “Королеву Викторию” вечером. Тепло, кругом высокие пальмы, красивые люди в дорогой одежде. На ресепшене девушка находит в списках мою бронь и выдает мне ключ от номера на большой деревянной лакированной груше. Милый Карл уже все оплатил, проблем никаких нет. Я поднимаюсь на лифте на свой этаж. Сейчас можно будет принять ванну и завалиться поспать. Нет, пожалуй, лучше перекусить и выпить чего-нибудь. Ощущение свободы и полного отсутствия панических атак дает себя знать! Я придирчиво осматриваю номер, он не так велик, но есть прихожая и ниша для электрического чайника. Это удобно, иной раз можно и не ходить на ужин. Привычка мало есть меня не раз выручала, как знать, надолго ли нам с Карлом хватит этих денег? В переулке у гостиницы вроде бы есть бар и я туда направляюсь. Моих познаний испанского и карманного разговорника должно хватить, чтобы выпить dos copas, а темпранильо я отличу от гарнача (два бокала – исп., сорта винограда, – прим. автора). На улице уже темно, увы, на дворе зима, хоть здесь это и не чувствуется. Дождя нет, на улице плюс двенадцать, дышится легко. Как славно сменить зимние сапоги на кеды! Я захожу в тапас бар, который состоит из двух длинных залов, в первом закуски и напитки можно заказать за стойкой. Выбор огромен, я заказываю здесь белое Coto (белое вино, регион Риоха- прим. автора) и тарелку сыров. Разглядываю публику, чем ближе к вечеру, тем больше молодых людей. Старики, просидевшие здесь полдня с тапас, пивом и кока-колой, покидают свои места. У многих лица усталые, работа по найму постепенно добивает человека, я это знаю с детских лет. Я не ограничиваюсь двумя бокалами и постепенно допиваю бутылку. Пожалуй к сыру следовало бы взять красного вина, так я и сделаю в следующий раз. Здесь становится шумно, появляются яркие девушки. В основном это натуральные брюнетки смуглые, с большими носами. Я догадываюсь, это проститутки. Пожилой мужик, сидевший слева от меня, встал со своего места и подходит к одной из красавиц. Он шепчет ей что-то на ухо и она только кивает, улыбается, и говорит еле слышно: “Si”. Мне надоедает шум и табачный дым, который сгущается в воздухе, я расплачиваюсь с барменом и ухожу. На улице непривычно тепло для января, но я натягиваю ветровку. За углом у входа в гостиницу я вижу парней из полиции, они о чем-то говорят со швейцаром. Мне не хочется спать, и я прохожу мимо них дальше, на пласа де Анхел. Платаны стоят с редкими пожелтевшими листьями, под ногами непривычно сухо, ни снега, ни льда. В кафе “Сентраль” играет живая музыка, я стою рядом, прислонившись к дереву, и слушаю. Играют неплохо, какой-то известный стандарт, я плохо знаю джаз. Из кафе выходит официант и что-то говорит мне. но я не понимаю, он показывает на вход, приглашая зайти внутрь. Я смотрю на часы, уже почти полночь, разворачиваюсь и ухожу в отель. Только тут осознаю, насколько хочу спать. Голова немного кружится от выпитого легкого вина, но скоро это прекрасное состояние проходит, я добираюсь до постели, раздеваюсь, и проваливаюсь в сон. Ночью мне ничего не снилось, утром просыпаюсь как стеклышко, долго принимаю душ и иду на завтрак. Хорошо прожаренная яичница с хамоном восхитительна. Официантка приносит большой кофейник и чашки, на столе свежевыжатый сок и квадратики зернового хлеба. Я не могу смотреть на них спокойно, отламываю кусочек, макаю в оливковое масло и съедаю. Какая-то тетка за соседним столом смотрит на меня осуждающе. Плевать на нее, я больше не работаю в цирке, и, видимо, никогда в него не вернусь, и на фигуру в сущности, наплевать. Никогда мне больше не быть Гердой. После завтрака я изучаю карту города и выбираю, куда же мне пойти. Сегодня брат вылетает в Неаполь, раньше позднего вечера он точно не позвонит, но я предупреждаю на ресепшене, что жду звонка. Я выбираю в качестве прогулки поход в Ретиро. На карте это огромная зеленая зона с прудом посередине. По улице Прадо иду к центру звезды – площади Независимости, через пятнадцать минут я любуюсь воротами Алькала, еще один недурной вариант триумфальной арки. Выглянуло солнце, но воздух еще не прогрелся после ночи. В парке среди частично голых деревьев гуляет ветерок и постепенно приводит мою голову в норму. Чтобы убить время до обеда, я беру в яхтклубе лодку с веслами и отправляюсь в плаванье по большому прямоугольному пруду. Отдыхающих немного, вдалеке я вижу всего две лодки, с которых девочки кормят лебедей. На берегу прекрасные статуи из бронзы и постройки с колоннами. Когда мне надоедает грести, я бросаю весла и, откинувшись назад, любуюсь синим безоблачным небом Испании. Мне никогда и нигде не приходилось видеть такого синего неба. Вспоминаю городок в Чехии, где мы жили с родителями, дым заводов, близость аэропорта и железной дороги. Норвегия тоже прекрасна морями и горами, но такого неба там нет. А может, дело в том, что впервые за долгое время мне не надо думать о работе, о том, что не на что будет жить? Я причаливаю к яхтклубу и сдаю лодку. Здесь в парке много всего интересного, но сейчас нет никаких концертов на открытой эстраде, нет спектаклей в кукольном театре. Я иду к барельефу испанским драматургам братьям Хоакину и Серафину Кинтеро. Они написали более двухсот пьес, но ни одной я не читал. В училище мне пришлось изучать Сервантеса и Кальдерона, но о Кинтеро, к своему стыду, ничего не знаю. До возвращения в отель я посещаю трактир, где съедаю на обед суп из помидоров и запеченную рыбу с картофелем. Я подсаживаюсь на оливки, они здесь хороши. Особенно те, что созрели, и имеют характерный коричневый оттенок.