Яна Егорова - Скрам 2

На моей шее осталась влага с его губ и его фантом, сам же Адриан Шагалов резко встал с кровати и покинул мою комнату, плотно притворив за собой дверь. Лишь теперь я услышала, что он был босиком. Ко мне в комнату он пришел босым! За все время жизни в этом доме, я видела его босым только раз — в его комнате, когда пыталась украсть свое платье. Мой шеф никогда не позволял себе подобной вольности, как будто дополнительно защищаясь от внешнего мира своей одеждой.

— Шагалов! Теперь вы не отвертитесь! Это уже не шутки!!!

Я влетела в гостиную через несколько минут, ровно столько мне потребовалось, чтобы надеть на себя рабочее платье, кое-как пригладить волосы и натянуть на ноги туфли-лодочки. Остановилась на пороге ярко освещенного помещения, где уже был Михаил Павлович, не знавший, выставлять подполковника вон или наоборот, предложить чего-нибудь успокоительного. Там же находился Рогозин — он был возле журнального столика, держал в руках стопку фотографий и грозил Адриану Шагалову. Теперь я увидела своего шефа. Как и предполагала, он был босиком, в тонкой, темно-серой майке с коротким рукавом и спортивных штанах он выглядел еще более тщедушным, чем обычно. Словно рыцарь без своих доспехов, выглядел сейчас особенно уязвимым. Кофейные глаза рассматривали первую фотографию, попавшую к нему в руки от подполковника. А тот, тем временем, громко продолжал:

— Знакомьтесь, Шагалов. Замечательный посмертный портрет Петра Аврелина. Первый джуниор из Алдана. Случайно выпал из окна девятого этажа — курил ночью, перегнулся неудачно через перила и отправился в полет. А этот красавец, — подполковник протянул следующую фотографию, — через несколько дней скончался, не закрыв до конца газ на своей старой газовой плите. А вот этот, этот и еще вот этот, это мидлы. Все трое мертвы. Таболин сгорел, Ярыжкина забили до смерти возле ночного клуба, Фаресов споткнулся и упал затылком об асфальт. Больше не встал. Споткнулся, Шагалов! Слышите меня? Споткнулся! От восьмерых остались двое! Теперь вы мне либо озвучите свой план, либо оставшихся утром я выпущу на волю и их смерти будут на вашей совести, Шагалов!

— Максим Леонидович, — Расторгуев, поправляя на себе рубашку и, очевидно, внутренне собравшись, выступил на защиту шефа, — вы не имеете никакого права шантажировать господина Шагалова. В конце концов, это ваша обязанность раскрывать преступления!

— А? — тут же нахохлился Рогозин. — Это кто это у нас? Расторгуев, вы? Я бы на вашем месте, с вашим-то прошлым, вообще бы не высовывался лишний раз и не привлекал к себе внимание властей. А то ведь я могу и за вас взяться и останется тогда ваш любимый шеф без своего любимого дворецкого и правой руки! Кто бы тут говорил! Шагалов, — он развернулся обратно к Адриану Аароновичу, все еще мрачно изучавшему фотографии убитых, — вы влезли туда, куда не стоило влезать и втянули меня. Размер поменьше вас, разумеется, не заинтересовал бы. Обязательно надо выбрать дело международного масштаба, чтобы захватило всех! Иначе не интересно, иначе спится по ночам слишком спокойно!

— Максим Леонидович, — это вмешалась уже я, — Адриан Ааронович не искал никаких дел — Алдан сами пришли и попросили о помощи, он лишь не отказал, связавшись с вами!

Подполковник злобно зыркнул в мою сторону уставшими серо-зелеными глазами.

— В к-какой вр-временной интервал эт-то произошло? — негромко произнес Адриан, начав заикаться сильнее, чем обычно. Без сомнения, фотографии его не просто впечатлили.

— Не заморачивайтесь на деталях, — отмахнулся Рогозин, — я все перепроверил дважды — все смерти происходили с пугающей регулярностью и все ровно после того, как эти умники из Алдана вскрыли НТИ, к тому же и сообщили им об этом. Связь очевидна, но бездоказуема. Работали профессионалы. Я, знаете, в такое количество случайных смертей за столь короткий срок не верю. Может быть для шоу с ясновидящими история с проклятием и сгодилась бы, но в нашем управлении подобные шутки не оценят. И все чистенько, зацепочки аккуратно подложены, отпечатки как по учебнику. Хирургическая точность! Шагалов, вам стоит серьезно подумать, прежде чем сказать следующее слово. Может быть ваша протеже, — подполковник опять швырнул в меня ядовитым взглядом, — и права, когда заявляла, что это не вы сами искали себе проблемы. Вас втянули. Только теперь вам не отвертеться. Самое страшное, что и мне тоже. Речь идет о целом списке уважаемых людей, которых данное дело дискредитирует перед подчиненными и высоким руководством, выше которого никого нет! Шагалов, ау, вы слышите меня?