Мишель Адамс: Моя сестра

Завтрашний день, день эксгумации, навис над нами тенью, но мы проводим время относительно счастливо. Залезаем раздетые под одеяло, лежим, хотя оба не особенно хотим заниматься любовью. Как будто бы мы уже лет десять вместе прожили за эти короткие недели, и теперь просто радуемся свободе. Он рассказал мне немного о том, как издевались над ним в «Фейр Филдс», и как это вынуждает его закрываться от мира. Предполагаю, что я первая, кто слышит такие откровения. Я стараюсь поддержать его, и таким образом, кажется, залечиваю раны у нас обоих, одним махом. Наша история, разорванная ранее на мое и его прошлое, соединяясь, повествует об Элли, женщине, в которой мы оба в какой-то мере нуждались, которая как бы подтверждает своим существованием и нашу жизнь.

По воле судьбы утро выдается мокрым. Когда мы выходим из дома, все еще темно. Соответственно, на кладбище установлен большой тент, чтобы под ним уместилась и могила и собравшиеся, но земля уже мокрая, и холод подбирается к ногам. Несколько жителей деревни бродят неподалеку, другие спешат пройти мимо, по их спинам проходит холодок, и они убеждают себя в том, что это просто промозглый воздух. Размышляю, каково сейчас копающим. Обычно они просто выкапывают яму. А теперь в этой яме нужно обнаружить что-то. Если говорить о поисках правды, то это реальная возможность сорвать джекпот.

Они копают, а я жду, предполагая, что это займет много времени тяжелого труда. Но через час с небольшим они натыкаются на что-то твердое. Детектив Форестер, которая приехала в свой выходной, отсылает нас, когда они выясняют, что нашли, и мы стоим под моросящим дождем, слушая спешные команды и звук осыпающейся земли. Через двадцать минут они достают небольшую деревянную коробку. Ничего особенного. Совсем не как у матери. Никаких золотых ручек филигранной работы. Они засыпают могилу землей, и еще через двадцать минут все начинают собираться. Форестер заверяет меня, что результаты будут готовы через пару недель.

– Нужно просто переждать это время, – говорит она, перед тем, как извиниться за то, что ей нужно спешить на самолет обратно. – Я буду на связи.

Когда мы приезжаем домой, рассветает. Мои ступни онемели, пальцы на ногах ярко-розовые, я вижу это, сняв носки.

– Я приму душ, – говорю я Мэтту. Он не предлагает принять его вместе.

Так приятно ощущать на себе воду, и мне уже не так неловко быть раздетой в этом доме, как это было раньше. Позволяю теплу проникнуть в кожу, в мою голову. Через десять минут, когда вода в старой системе отопления начинает охладевать, я тянусь за полотенцем. Тогда-то я и вижу тень за дверью.

Хотя я знаю, что в доме Мэтт, первая моя мысль – об Элли. Я открываю дверь, смотрю налево и теперь еще направо, так как комод убрали, и коридор теперь свободен. Пересекаю коридор, дверь в комнату, которая была моей в прошлом, приоткрыта. Я вхожу, и обнаруживаю ее сидящей на моей детской кровати. Она кажется меньше, чем раньше, лицо в грязи. Я уверена, она ночевала на улице. Возможно, прямо на земле, и к моему удивлению эта мысль меня радует. Закрываю за собой дверь и мягко произношу:

– Элли, – дыхание в горле перехватывает. – Где же тебя черти носили? – Я сажусь рядом с ней. Она встает и направляется к двери. Она не хочет, чтобы я была рядом. Я знаю, что она не собирается оставаться.

– Ты прервала нас с мисс Эндикотт. – На ее лице нет ни улыбки, ни проблеска удовольствия или гордости. Просто факт и обвинение.

– Прости за это, – говорю я, не считая свое оправдание нелепым. – Я просто пыталась узнать правду.

– Что ж, теперь ты ее знаешь, Кейси. Ты знаешь, что они обнаружат, когда вскроют ту коробку. – Она приоткрывает дверь, вероятно, готовая бежать на случай, если где-нибудь спрятались полицейские, готовые к атаке.

– Айрини, – говорю я и ощущаю, как, дрогнув, улыбка расползается на ее лице. – Это ты сделала, да? Ты убила ее. Поэтому они отправили тебя в «Фэйр Филдс», и поэтому отослали меня, когда ты вернулась. Они выдали меня за Айрини, чтобы скрыть твое преступление, прятали меня, пока я не вырасту достаточно большой, чтобы люди не сомневались. – Ее молчание я принимаю за подтверждение моих мыслей. – Почему ты сделала это?

Она пожимает плечами:

– Что ты хочешь от меня услышать? Объяснения и логику шестилетки? Я думала, ты умнее. – Она машет головой, открывает дверь, а затем закрывает ее снова и оборачивается посмотреть на меня, корпусом повернувшись к выходу, готовая уйти.

Как шестилетка может убить ребенка? Я пытаюсь представить, как это могло произойти. Но не могу, и я должна признать, что никогда не узнаю этого.