Сергей Венедов - Улики против улик

В этом месте Буров неожиданно для всех прервал рассказ бомжа:

— Вы говорили об этом милиционерам, когда те приехали после смерти Ларичева и Рубцова?

— Так меня никто ничегошеньки и не спрашивал… Я, правда, не совсем в форме был после давешнего, но менты… то есть милиционеры поставили пару общих вопросов и отпустили с богом, кто бомжу с бодуна поверит. Мы люди маленькие. А по своей инициативе я не стал рассказывать… впутываться в ментовские дела не дай бог… да и не придавал тогда важности увиденному. Вот вы стали спрашивать, я и рассказал всё как есть на ясную голову…

Буров жестом остановил говорившего, огляделся по сторонам и хмуро взглянул на сидевшего перед ним Кирилла Ларичева.

— Господин Ларичев, вы можете прокомментировать сказанное?

— А что тут комментировать… Через чёрный ход я заходил, уже знаете зачем. Меня в моём номере Вера ждала… А те двое… я и фамилий их даже не знаю, только имена… познакомились на турбазе. Выпивали вместе… а потом, раз уж вам всё надобно знать… договорились к Вере поехать, мол, она девушка добрая, без комплексов, до любви охочая… Выпьем, глядишь, всем достанется, чай, не убудет, бывало и такое…

Лицо жадно слушавшей Веры Прохиной вспыхнуло и стало пунцовым.

— Да как ты смеешь, скотина, — не сдержалась она, — кем ты меня тут выставляешь??? Да за этот поклёп ответишь по суду… Негодяй!

— А что, скажи, не было, не было?? — вяло огрызнулся Кирилл, явно хватаясь за вспомнившееся, как утопающий за соломинку.

— Что было — никого не касается. Это моя личная жизнь. И никакого отношения к тому, что обсуждается, не имеет.

Буров одним плавным, дирижёрским взмахом руки погасил вспышку гнева Прохиной и, порывшись в папке, достал ещё какой-то документ.

— Мы располагаем результатами обыска на квартире Шаматова, Осипенко и Ларичева.

— То есть как?! Вы производили у меня обыск без моего ведома? — На лице Кирилла появилось выражение оскорблённого достоинства. — По какому праву?

Буров вздохнул.

— Ордера на обыск у нас были. В квартире всех троих обнаружены спортивные костюмы, совпадающие с описанием Василия Федянина. На одном — фосфоресцирующие оранжевые полоски. А обыск у вас, господин Ларичев, действительно пришлось делать без вашего ведома, так как с вами связаться не удалось, а время поджимало. Это, конечно, не очень по правилам, но вы можете пожаловаться. Хотя я бы на вашем месте лучше подумал, как построить защиту от обвинений, которые вам сейчас будут предъявлены. У вас единственного — полный набор мотивов для убийства: необходимость расплатиться с долгами, желание получить богатое наследство и нежелание делиться им с матерью и кузиной, Ларисой Жаркович. Заодно отпадала и необходимость отдавать долг в валюте. Если чистосердечное признание и облегчит вашу вину, то не намного, учитывая, что ваши преступные действия были преднамеренными и тщательно продуманными. Но даже самые гениальные преступники в конечном счёте не могут продумать всё и совершают ошибки.

На этих словах дверь приоткрылась и в комнату вошла стройная молодая, но достаточно суровая дама в прокурорской форме. Она села рядом с Буровым, достала из своей папки бумагу и, откашлявшись, хорошо поставленным голосом зачитала заключение прокуратуры для передачи в суд.

— …на основании вышеизложенного гражданин Ларичев Кирилл Игоревич обвиняется в преднамеренном убийстве Ларичева Игоря Матвеевича и в организации убийства Рубцова Павла Сергеевича. В качестве меры пресечения и в интересах следствия прокуратура постановляет взять гражданина Ларичева под стражу до суда.

Судя по всему, Кирилл уже подготовился к такому исходу. Лицо его посерело, но не отразило никаких эмоций.

— Надеюсь, я могу связаться со своим адвокатом.

— Это ваше полное право, — ответила прокурор, жестом приглашая караульного заняться обвиняемым.

Как и следовало ожидать, Шаматов и Осипенко сразу сдали Ларичева-младшего. Они признались, что доставали морфий матери Кирилла и действовали по его наущению, но в тумане, потому что накурились дури. Лишь потом удивлялись, что Рубцов не проснулся, когда они подвешивали его к трубе. И тем более не заметили бежевый конверт, валявшийся на полу в комнате Рубцова. Короче, сработали топорно. Кроме торговли наркотиками на них висела ещё пара заказных убийств, так что «чистосердечное» признание позволило им скостить года три долгой отсидки. На суде Кирилл вёл себя вполне достойно, все обвинения признал и не пытался выкручиваться. Все свидетели подтвердили свои прежние показания. Было похоже, что внутри у Ларичева-младшего сломался какой-то стержень, поселилось безразличие к собственной судьбе, и он немало удивил своего адвоката полным отсутствием желания сопротивляться. Смягчающих обстоятельств в его деле суд не нашёл. Даже не учёл тот факт, что у подсудимого оставалась престарелая мать. Ксения Филипповна отказалась разговаривать с сыном до и после суда. Сказала, что он для неё просто умер. Жарковичи обещали ухаживать за больной, немощной женщиной.