Сергей Венедов - Улики против улик

Лере пришла на память реплика Ларисы во время допроса: «Уверяю вас, не бухгалтеры составляют круг наших знакомых… С такими людьми мы дружбы не ищем». И вдруг… В чём причина, что её поведение так изменилось? И тем более по отношению к ней, дочери скромного бухгалтера Рубцова? Никакого вразумительного объяснения Лера пока не нашла. «А почему обязательно нужно искать какое-то сложное объяснение? — подумала она. — Реакция Ларисы вполне естественна — это поведение человека по отношению к другому, попавшему в беду».

Вскоре Лариса вернулась, держа поднос с двумя чашками кофе и двумя рюмками коньяка.

— «Хайн», классный французский коньяк. Чувствуй себя как дома, — обратилась хозяйка к девушке. — Выпей немного. Взбадривает.

Лера молчала, перебирая в уме реплики допроса. Если бы Лариса вдруг не смолкла, гостья нарушила бы обещание, данное Бурову, и всё бы выложила этой даме. Но Лариса замолчала и, сложив руки на коленях, сосредоточенно всматривалась в большие, чуть удивлённые глаза девушки. Лера вынуждена была признать, что наблюдения сестры-хозяйки насчёт этой дамы подтверждались. Та заметно преобразилась и действительно выглядела как человек, снедаемый тайной мыслью…

— Я рада тебя видеть… — повторила она.

Лера решилась пойти чуть дальше.

— Скажите, чем я заслужила такое доброе расположение с вашей стороны? — спросила она напрямик и с неподдельным удивлением.

Вопрос испугал собеседницу. В этом Лера не сомневалась. Ларису выдали глаза. Ответила она не сразу. Сначала взяла чашку с кофе и подала девушке. Лера заметила, что руки у неё подрагивали. Только потом хозяйка дома смущённо улыбнулась:

— Мы познакомились при обстоятельствах столь… И потом вообще… люди должны помогать друг другу…

— Да… конечно… — понизив голос, сказала Лера.

— Я хочу, чтобы ты свободно себя чувствовала у нас… понимаешь?

Фраза, оброненная Ларисой, была не похожа на простую формулу вежливости. В её голосе слышалась мольба, словно этим решалась её судьба. Было такое впечатление, будто отказ Леры мог разрушить её счастье.

— Я… я попытаюсь… — прошептала девушка. — И вообще… я чувствую себя хорошо у вас.

Лера не солгала. Она почти забыла о личных обидах и планах, о той точной цели, с которой пришла к Жарковичам. Её тронуло внутреннее беспокойство этой женщины, которое сквозило в каждом её жесте, в каждом слове.

Несколько минут обе молча смотрели друг на друга. Каждая внимательно изучала собеседницу. Потом Лариса принялась расспрашивать Леру о её жизни, о матери, о повседневных заботах.

— Мама моя работает в детском саду, воспитателем… — сказала Лера. — Нам было трудно… Но теперь у меня будет своя зарплата…

— В общем, распределение остаётся за мной! — с жаром произнесла Лариса.

— Да меня уже обещали распределить в Москве, — будто вспомнила гостья, и огонь в глазах Ларисы тут же погас, как будто у неё отобрали только что преподнесённый подарок.

— Жаль… однако… Ну, ладно… Просто мне хотелось что-то сделать для тебя… понимаешь? Хочу, чтобы ты приходила ко мне запросто, когда вздумается, в любое время дня и ночи. Обещаешь?

— Да, — едва слышно сказала девушка, опустив голову.

Непонятно почему в ней проснулась прежняя неприязнь, которую она испытывала к этой женщине.

В прихожей щёлкнула входная дверь, обе женщины вздрогнули. Их беседу прервал приход Аркадия Жарковича, судя по всему, неожиданный. По изменившемуся лицу Ларисы Лера поняла, что присутствие мужа было для той нежелательным. Явно смутившись, Лариса невнятно произнесла:

— Вот… Лера… дочь Рубцова… ты помнишь?

Жаркович недоуменно смотрел то на жену, то на девушку, очевидно силясь отгадать тему их беседы. «Значит, он не знал, что я должна была прийти. Лариса скрыла это от мужа», — подумала Лера.

И поднялась, чтобы уйти.

— Посиди ещё, — всполошилась Лариса. — Моему мужу это доставит удовольствие, правда, Аркаша?

— Да, конечно, конечно, — машинально ответил тот, думая совсем о другом.

— Ну вот! Видишь! Что я тебе говорю?! Не уходи!

Но Лера была уже у дверей. Она не испытывала никакой злости по отношению к этим людям. Скорее жалость. Оба казались ей ужасно неискренними и несчастливыми.

Выйдя на улицу, Лера тут же позвонила Бурову. Его не было на месте, но ей передали, что капитан просил звонить ему домой. Но дома его тоже не оказалось. Добрый старческий голос — очевидно, матери — предложил ей позвонить через полчаса. Через полчаса Буров появился.