Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

— Почему?

— Гм.

— А насчет записи?

— Все как надо. По-моему, немного затянуто. Теряем темп. Зритель устанет.

— Правильно, клип снимаем, а не сериал. Сценарист!

— Понял. Уже поправляю.

— Давай, родимый. Время не просто деньги, а такие, что тебе и не снились.

— Лишь бы вы не приснились. Кстати, следующая часть нормальная, драйв зашкаливает.

— Прекрасно. Работаем. Фонограмму с того же места. Все на местах? Музычку, и — поехали!

«Тыц-тыц-бомммм, тыц-тыц бо-бомм», — ударные.

«Дрррвжззз…» — трио медиатора, фузза и фленжера.

Голос солиста:

— Любовь…

***

— …А ревности хватило бы

На батальон Отелл.

Мне наплевать на перст судьбы –

Убить тебя хотел.

Да, не себя (я не дурак)

И даже не его.

Причина кто? Да, ты. Вот так.

За что же…

Пронесшаяся на желтый свет машина едва не сносит обоих с дороги. Кристина испуганно хватает распавлинившегося Леонида под руку. Тот мечтательно затихает.

— Серьезно? Это — ты сам?.. — не верит она.

— А то.

— Не думала. — Кристина понимает, что после совместного выхода в люди и чтения собственных стихов провожалки стопроцентно обещают закончиться напрашиванием на рюмочку чая.

Не то, чтобы ей этого не хотелось, но если бы только в определенных рамках. Идти до конца — не приведи Господи. После вчерашнего все мужики вызывают омерзение. Даже вещавший об истинной любви певец на эстраде, которому еще вчера отдалась бы прямо перед зрителями лишь за один такой взгляд.

Взгляд. А потом? Волосы на груди. Бесцеремонные руки. Мохнатые ноги.

Много мохнатых ног.

Бррр…

— Что с тобой?

Кавалер услужливо заботлив.

— Холодно, — не врет Кристина.

Еще как холодно. Леонид естественным движением обнимает ее. Вроде бы как спасает от мороза.

Они идут. Скоро придут. В партнере растет нетерпение.

— Слышала, ваш босс в политику собирается? — сводит она разговор на постороннее.

— Не сам.

Она хихикает. Леонид удивляется:

— Что?

— По Гарольду Ласвеллу в политику подаются мужчины, у которых есть проблемы в постели. Крах на личном фронте пытаются возместить успехами на общественном.

Леонид не знает Гарольда Ласвелла, он знает логику:

— Значит, будущих политиков можно выявлять на ранней стадии — по нарушениям в интимной сфере.

Оба смеются.

— А великих политиков — по наибольшим нарушениям?

Смех сближает.

Кристина почему-то вспоминает Кирилла. В свете изложенной теории он никогда не стал бы хорошим политиком.

Она мрачнеет. Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты недавно любил. Она вздыхает. Пар окутывает лицо. Чужие руки укутывают тело.

Проклятый Кирилл.

Всемуко. Всемуко Путенабо.

Она отомстит. И ему, и не только. Теперь она живет этим.

- - — -

Три человека — Алекс, Колумб и Горбатый. Алекс руководит, Колумб потому и Колумб, что может открыть все, вплоть до Америки, а Горбатый на самом деле сутулый, как большинство из положивших жизнь на алтарь харда и софта.

Все трое — лучшие в своем деле из работающих на Сыча.

Не более минуты понадобилось Колумбу на дверь. Рассредоточились. Из рассказа блондина следовало, что ноутбук находится в детской. Теперь он в спальне, у постели. Настает очередь Горбатого.

Алекс осматривается. Видеокамера, из-за которой разгорелся сыр-бор, находится быстро. Соединение проводное, картинка шла именно в компьютер.

Взломщики железа стального и электронного молчаливы. Пальцы Горбатого напоминают пойманного за одно крыло мотылька — мельтешат в глазах так, что рябит. Колумб заскучал. Ничего, ему еще закрывать.

— Посмотри еще, может, какой сейф найдешь, — иронизирует Алекс, продолжая осмотр. — Попрактикуйся.

Колумб остается на месте и листает женский журнал, состоящий, как видно, из одной рекламы. Кроме картинок и цен — ничего стоящего. Одно слово — женский.

Сейфов в квартире не найдено. И никаких компрометирующих вещей или бумаг. Кристину можно поздравить — подпольщик из нее получился бы знатный. Значит, вся надежда на Горбатого.

Тот подзывает Алекса.

— Смотри.

Заставка рабочего стола — почти откровенная фотография самой Кристины. Судя по фону за выпяченными прелестями, снимок сделан где-то на югах. Прикрытая газовым парео она — в центре, сзади — Павлик и некий молодой человек, поигрывающий кубиками пресса. Судя по возрасту Павлика, это было давно. Поверх фотографии встроенная надпись: «Всемуко Путенабо».