Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

— Никого.

— Ты еще там?!

— А что делать?

— Они не пришли и не позвонили. — Голос Алекса тих. — Три часа — слишком большой срок. Уже не придут.

— Что теперь?

Кирилл говорит устало и почти равнодушно. Единственное чувство — дикая опустошенность. Он не знает, что делать и зачем жить. Алекс сообщает:

— Тебе — ждать. Мне — искать.

Итак, жить ради будущего. Все еще наладится. Обязательно.

В голове гуляет ветер, а надо строить планы. Куда податься? Правила просты: если тебя ищут — будь на шаг впереди. Иначе…

Он понимает. Все обычные связи отпадают. Вот только…

Кирилл смотрит по сторонам. Неужели в век сотовых этот аппарат не снят и не сломан? Удачно, не нужно искать кого-то или что-то, не нужно просить.

Кутаясь в шапку и воротник, он покидает арку «Атриума», на которой как честный человек уже обязан был жениться, если бы овеществилось все, что о ней за эти часы передумал. Из кармана брюк появляется завалявшаяся потрепанная карточка-жетон. Хранил, будто знал. Жетон входит в отверстие таксофона.

Давно остывший труп уличного телефона мертво глядит на Кирилла дырами с цифрами.

Не получилось. Звонить с Алексовой трубки не стоит, номер могут отследить. Ладно, адрес он помнит — однажды в день рождения Лизы помогал ей нести из дома в офис огромный торт, Владимир Терентьевич отрядил. Еще глазами некрасивые намеки делал. Старый развратник.

Вообще-то, к ней тоже опасно. Но нужно все знать.

Вот и встретились.

Он идет за ней следом. Кирилл знает, что Лизе он нравится. Хорошая девушка, только себе на уме. Не будь у него Алены…

Боль. Не пришли, не позвонили. Нахлынуло.

Сквозь безобразные круги и нелепые пятна — бледное лицо:

— Кирилл, что с тобой?

Кружится голова. Куда-то пропадает тело. Почти насильно девушка вталкивает его в лифт. Поддерживает, сопя где-то в районе груди под склоненной шапочкой. Когда ворота уединенности раздвигаются, она бережно подхватывает его за талию и ведет к квартире.

— Ты!

Удар в грудину.

Рука в перчатке, а грудь у Кирилла в пуховике, и эффект получается больше моральный. Ошеломить, а не угробить.

— Оставь Лизавету в покое! Еще раз увижу…

Боже, как мелочно… Сердце вновь начинает биться.

Это не Сычевы бугаи. Жить и радоваться.

— Успокойся, я вообще…

Его оправдания никому не нужны. Поджидавший на площадке парень пьян и невменяем.

— Саня! Это не то, что ты подумал! Собственно, что ты, вообще, себе вообразил! Не имеешь права, это моя жизнь, ты ушел — вот и уходи! Ой, мамочки!!

Кинувшаяся между ними Лиза кричит от страха — в руке напавшего блестит нож. Длинный, узкий, холодный. Противный и непредсказуемо опасный, как хозяин.

Кирилл собирается с силами, перехватывает качающуюся руку с ножом и заламывает ее назад. Хорошо, что противник пьян.

— Убива-а-ю-ут!!! — оглушает вопль любопытной соседки из квартиры напротив.

Почему полиция оказывается рядом когда уже поздно или совершенно не нужно?

- - — -

— Он его, а этот того, а тот чуть этого не совсем того, вот и… — возбужденно объясняет свидетельница с удовольствием вдыхающему тепло полицейскому.

Подмерзший наряд как раз находился рядом. Сейчас один страж порядка держал скрученного в три погибели Кирилла, другой возвышался над поверженным Саней. Третий, сержант, проводил дознание.

— Простите, — Лиза пытается защитить обоих, — это я виновата.

— Документы? — говорит сержант, вкусно рассматривая девушку.

Ох, как же она хочет выгородить и вызволить своих красавчиков. Прыгает зайчиком и чуть не стелется. Ну-ну.

— Вот, — Лиза достает из сумочки паспорт и протягивает.

Сержант открывает документ на первой странице.

— Елизавета Андреевна? Проживаете здесь?

— Вот, — следует кивок назад.

— А эти?

— Не здешние они! — доносится от пожилой соседки. — Оба! И пьяные!

— Разберемся, — говорит сержант и оборачивается к Кириллу. — Ваши документы.

— С собой нет, — кряхтит Кирилл под нажимом.

— Вот как? — радуется сержант и еще раз оценивающе глядит на раскрасневшуюся девушку с невероятными глазами. — Придется доставить в отделение. Всех. До выяснения.

Лиза в трансе. Кирилл пришел… А этот Санька… Всю жизнь испоганил…

Саню грубо приводят в чувство и поднимают.

— Сержант, не надо! — умоляюще кричит Лиза. — Не надо в отделение…

Тот разводит руками:

— Ничем не могу помочь.

— Запись сделали?

— Сделали запись. Лучше сказать так.