Domi Tim - Откровение по улице Огнева, дом двадцать шесть

***

Настроение у Славы улучшилось, когда он поел. У меня после завтрака, наоборот — ухудшилось.

В автобусе я не выпускал из рук карту и дозиметр, смотрел на дорогу и не видел перед собой ничего, пытаясь продумать речь для Славы. А потом мой взгляд цеплялся за что-то до чёртиков непривычное, такое, чего не найдёшь в обычных городах, и я мысленно спотыкался. Покинутая школа с глобусами и картами, захламленный универмаг, через окна которого стеллажи проглядывались советские куклы в противогазах, высокие дома с мёртвыми глазницами, выбитыми окнами. На первый взгляд, даже не покойники. Но за каждой такой дырой зияла пустота.

— Сейчас мы посмотрим на «чёртово колесо», потом детский сад и кафе на берегу, — повернулся ко мне Слава.

— А внутрь зайдём?

— Нельзя, опасно, — он снова жевал «Орбит».

— Но сталкеры туда заходят.

— Сталкеры знают, куда идут.

Я тоже знал. Но сначала планировал избавиться от группы и объясниться со Славой. Самое сложное. Ну надо же, мой гид стал проблемой. Точнее, проблемой стал не он сам, а мое нежелание разочаровать его правдой. Таинственного сталкера от и до в моём вкусе.

Я представлял, как Слава на меня посмотрит, когда узнает, что я планировал втянуть его в незаконное приключение. Стоило идти одному, да только страшно! К тому же, меня теперь беспокоили полицейские, которые тщательно проверили на въезде в Припять наши документы. Они записали мои имя и фамилию, а значит, у нас со Славой остаётся в распоряжении только время до конца экскурсии. Если мы не появимся вместе с остальной группой, то станем самыми разыскиваемыми в Припяти людьми, и мой план провалится.

— Слава, а ты когда-нибудь менял экскурсию на своё усмотрение?

— Что? Зачем? — Он склонил голову на бок. — Ты увидишь всё самое интересное, не переживай.

— Я так спросил.

Автобус затормозил у колеса обозрения. На фотографиях оно казалось мне даже величественным, а на деле... Старая бесполезная груда метала. Я традиционно сидел позади, так что пропускал туристов впереди себя. Слава ждал у дверей и вместо того, чтобы дать мне возможность ухватиться за перила, подал руку со словами «давай, держись». Не как девчонке, конечно, но я растаял. Так и стоял около него всё то время, пока Ваня обхаживал свою группу. У всех ли с собой вода, еда, все ли помнят правила.

Я так и не решился подойти к колесу поближе. Моё воображение рисовало красочную картину, как вон те тонкие подпорки не выдерживают и тысячетонная конструкция падает на меня.

Мы добрались до стадиона, издали увидели детский сад. Наверное, я один так пристально смотрел на покорёженные временем строения. В Киеве я живу в десяти минутах ходьбы от садика, и у него такой же кованый забор, как и здесь, такие же лесенки, стенки, бабочки. Даже шины такие же с цветами.

Потом прошлись к дому быта и чуть-чуть не доходя до кинотеатра «Прометей», наконец, избавились от Вани.

И я испытал знакомое чувство — смесь облегчения и скачка напряжения. Без Вани с туристами тут словно дышалось легче. Но в это же время на уши нападала тишина. Тишина — не как отсутствие звука. Тишина, будто хозяйка места, куда мы, наивные гости, зашли на огонек. Я медлил. Шёл не быстро, делая вид, что нога всё ещё побаливает. Секунды бежали, а я оттягивал момент, слушал голос Славы и мирился с тем, что у меня подскакивал пульс, когда он брал меня за рукав (появилась у него привычка буквально водить меня по безопасным тропинкам, следуя показаниям дозиметра; «Припять» я отключил, чтобы отдохнуть от писка).

Под ногами встречался дикий мусор: не обёртки из-под конфет и окурки, а гвозди и проволока. Трава у дороги выросла в человеческий рост. Слава держался подальше от густых зарослей, в которых могло скрываться что угодно. А потом я остановился и приготовился держать удар.

— Слава. Тут рядом дом моего деда. Мне очень надо туда попасть!

За два дня я так и не придумал лучшего способа сказать ему, чем собственно… прямо сказать ему.

Слава запнулся на полуслове: говорил про вертолётные операции над реактором и застыл. Мы стояли посреди Припяти, в окружении коробки из бетонных домов. Никем не слышимые, никем не видимые. Только он и я. Слава хмурился, мял пальцами собачку молнии.

— Так, — кивнул он, подошёл ближе, заглянул мне в глаза. — Квартира твоего деда. Но там уже ничего не осталось, ты же понимаешь? Все дома давно разграблены, и ходить туда запрещено. Извини, Александр.

Какое многообещающее начало, и что потом?