Мэри Торджуссен: Пропавший

Я с тоской вспомнила, как Мэтт, отощавший и очень бледный, со свидетельской скамьи рассказывал всем о постоянном насилии над собой с моей стороны. Стоило ему впервые произнести подобную фразу, как глаза присутствующих в зале устремились на меня. Кроме его собственных, разумеется. На меня он избегал смотреть. Казалось, что для него меня не существовало.

– Значит, вы утверждаете, что подсудимая регулярно била вас? – спросил его представитель прокуратуры.

Мэтт молча кивнул, но его заставили отчетливо произнести: «Да, это так» – для занесения в протокол. С дрожью в голосе он сделал это.

– Когда это началось?

– Мы были знакомы около двух лет, когда она впервые распустила руки. – Мэтт смотрел в противоположную от меня сторону. Но я уставилась прямо на него, и он чувствовал на себе мой взгляд. – У нее всегда был необузданный темперамент, но до того момента она никогда не кидалась в ярости на меня.

В зале суда был собачий холод, и мне приходилось прятать руки в рукавах свитера. Отчасти, чтобы согреть, но и скрыть дрожь тоже. Или, по крайней мере, скрыть ее от публики в зале. Пока Мэтт говорил, мои пальцы нащупали шрамы на руках, оставленные мной самой в злости на себя, когда по ночам я лежала на койке в тесной камере, думая о доме, о Мэтте и о Кэти. Обо всем, чего мне так не хватало, чего я лишилась.

– Насколько часто происходили подобные нападения на вас? – спросил прокурор.

Нападения? Я не воспринимала свои действия как нападения. Но видела присяжных, смотревших на меня в изумлении. Я знала, что вопреки всем инструкциям и правилам они непременно станут обсуждать меня между собой сегодня же вечером.

– Каждый раз, когда между нами возникали разногласия и мы ссорились, – ответил Мэтт. – Приблизительно раз в месяц. Иногда несколько месяцев могли пройти без скандалов, но мне приходилось быть настороже. Это напоминало переход через минное поле. Взрыв мог последовать в любой момент. – Он замялся. – Мне стало казаться, что она постоянно ищет предлог. Ей хотелось ударить меня, и она вступала в перепалку, чтобы получить повод для насилия.

Лишь усилием воли мне удалось сохранить спокойное выражение лица, понимая, что все в зале ждут моей реакции на его слова. Мэтт им искусно лгал. Да, мы действительно ссорились. Разве есть пары, обходящиеся без разногласий между собой? А потом он намеренно делал что-то, выводившее меня из себя, сводившее с ума от раздражения, и тогда, конечно же, я была вынуждена ответить ему. А кто сдержался бы на моем месте? Но я понимала, что в зале суда скорее поверят ему, чем мне.

– Не могли бы вы привести пример, что могло спровоцировать избиение?

– Я так и не научился предсказывать это заранее, – произнес Мэтт. – Вечером я мог вернуться домой с работы немного позднее обычного. Она наливала мне вина и просила рассказать, как прошел день. Вот и все. Но потом наступал точно такой же вечер, и она набрасывалась на меня, начинала бить, хлестать по щекам.

Я поморщилась. В таком изложении все действительно было очень скверно для меня. Но он же просто не понимал, насколько трудно было зачастую уживаться с ним под одной крышей.

– А случалось… – продолжил Мэтт, уже решившись на полную откровенность.

«Да хватит уже распинаться! – подумала я. – Тебя попросили привести всего один пример».

– Случалось, что ей начинало казаться, будто я слишком сблизился с одной из женщин со своей работы. Она постоянно проверяла мой мобильный телефон, читала мои сообщения. И даже снимала показания пробега моего автомобиля, если почему-то считала, что я соврал ей о том, куда на самом деле ездил. А дальше… Потом я получал очередной удар от нее.

Все это было явным преувеличением. Разумеется, я проверяла его телефон. Но так поступают все женщины! Никто не хочет, чтобы у возлюбленного возникли тайны и он, секретничая, обманывал тебя! Разве мои поступки можно было считать выходившими за пределы нормы? К тому же догадайся я следить за сообщениями на его телефоне почаще за несколько месяцев до ухода от меня, то обнаружила бы его интрижку с Кэти, верно? Если только Мэтт не завел себе второй телефон… Я так и не выяснила, был он у него или нет. В суде эту тему не затрагивали, а сама я уже не могла спросить Мэтта об этом.

– Объясните нам, пожалуйста, почему вы продолжали жить вместе с мисс Монро, мистер Стоун? Почему не ушли от нее раньше, если все обстояло настолько плохо?

Возникла долгая пауза. Теперь все смотрели на Мэтта, словно мы с ним играли в финале Уимблдона, и зрители хотели видеть каждую подачу. Он закрыл глаза, а потом проговорил: