Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

— Поезд шел из Тукумса, — сразу же откликнулся Стабиньш. — В Риге пересесть на него можно было из десятков других поездов и автобусов. Я связался с рижанами и попросил проверить, не исчезала ли похожая женщина в Риге и других городах, откуда прибывают в Ригу во второй половине дня: Москве, Ленинграде, Таллине… Ребята обещали не тянуть. Но пока ответа нет.

Стабиньш так и не сел, ожидая очередного вопроса.

— Таллин, Таллин… — у Розниекса возникла какая-то ассоциация с этим городом. — Ну да, на ней было эстонское белье.

На эту мысль Стабиньш отреагировал сразу, как хороший футболист на точный пас.

— А также польский плащ, английские туфли, а в руке — японский складной зонтик! — четко перечислил он. — Так что можно значительно расширить район розыска. Сегодня же напишу рапорт, чтобы нас с Рознисксом командировали в Варшаву, Лондон и Токио!

Женщины в углу захихикали. Лиепниекс бросил на подчиненного укоризненный взгляд. Но Улдис не смутился.

— Я хотел сказать, — столь же уверенно продолжал он, — что на пострадавшей была кружевная блузка фирмы «Ригас Апгербс», новый фасон, только что запущенный в производство.

— Думаешь, такую нельзя купить в Москве, Ленинграде или Таллине? — с сомнением спросил Розниекс.

— Думаю, что без чемодана ни один пассажир не поедет из Риги дальше, чем в Пиекрастес.

— Без сумочки женщины вообще из дома не выходят. Однако никто такой сумочки у пострадавшей не видел. А то, что карманы у нее оказались совершено пустыми, свидетельствует о том, что сумочка должна быть, — Розниекс пожал плечами. — Что касается чемодана, то она могла оставить его в камере хранения на вокзале в Риге. Надо проверить, не находятся ли там и сейчас какие-то вещи, положенные в день происшествия.

«И все же она не приезжая, — ощутил уверенность Розниекс. — Это чувствуется по виду, манере одеваться. Да и само происшествие в какой-то мере подтверждает это. В нем завязались узлом какие-то неизвестные нам обстоятельства, и концы вряд ли уходят слишком далеко».

Его мысли прервал майор.

— Товарищи правы, — примирительно проговорил он. — Пострадавшая не ехала издалека. Я направил на экспертизу ее обувь и только что получил ответ из лаборатории.

«Хитрый старикан наш Ваболе! Никогда не бросает на стол все козыри разом, а выдает понемножку, в зависимости от игры. И делает это не спеша, словно бы без всякого умысла, на самом же деле с умным расчетом. Ему нравится потомить других ожиданием. Ну-ка, что он там еще раскопал?»

— Обнаруженная на подошвах земля по консистенции — городская: много сажи, асфальта и типично городской пыли. Следовательно, товарищи, больше внимания Риге. Призовите на помощь печать, радио, телевидение. Кто-нибудь да отзовется.

Кубулис повернулся к Лиепниексу:

— Сколько времени потребуется, чтобы раскрыть преступление?

Лиепниекс расправил плечи.

— Три дня! — уверенно произнес он. — Ну, если с запасом — неделя. Уже ведь почти все ясно. Где искать машину — известно, откуда приехала пострадавшая — тоже. Остается связать концы, и дело сделано. Да, по-моему, в деле и с самого начала не было ничего сложного. Надо только форсировать розыск!

Розниекс досадливо скривился.

«Этому деятелю всегда все ясно. В голове у него все разложено по полочкам и абзацам, как в армейском дисциплинарном уставе. Идеальный порядок. И ничто никогда не переоценивается, не подвергается сомнению. Черное — черное, белое — белое, контуры всегда четки, смешения цветов не существует. Все запрограммировано, как в счетной машине. Ну погоди, дружок, сейчас я тебе подпорчу настроение…»

Розниекс резко встал, зацепив пуговицей пиджака за стол. Все повернулись к нему.

— Не надо бросать непродуманные обещания, как песок против ветра, — сказал он. — Нам же в глаза попадет. Мы не должны связывать себя обязательствами и сроками. Дело это намного сложнее, чем кажется со стороны. И никому иному, как нам со Стабиньшем придется в нем разбираться. — Он старался сдерживаться. — Преступление совершено не случайно, а с заранее обдуманным намерением. Скажу даже больше: оно готовилось по плану. А если существовал план совершения преступления, то, надо полагать, не обошлось и без другого плана: как замести следы и избежать ответственности.

— Факты, факты! — прервал его прокурор.

— Вот они, — ответил Розниекс, подняв блокнот повыше к глазам. — Женщина сбита в двухстах метрах от станции. Средняя скорость пешехода — шесть километров в час, или километр за десять минут. А может быть, и за пятнадцать. Следовательно, двести метров женщина прошла за две-три минуты. Дежурный по станции видел женщину, когда она вышла из вагона и двинулась по направлению к морю. Поезд стоял на станции одну минуту, и дежурный, едва успев вернуться в свое помещение, услыхал крик. Значит, это случилось через две-три минуты. Это подтверждает мое предположение о скорости, с какой шла женщина. Можно сделать вывод, что от станции до места трагического происшествия она шла не более трех минут. Поезд прибыл на станцию в двадцать три часа пятьдесят две минуты. Пострадавшая сбита в двадцать три пятьдесят пять. Когда поезд прибыл на станцию, то есть в двадцать три пятьдесят две, закрылся автоматический шлагбаум. Скорость автомобиля, по оценке нашего эксперта, была не меньше шестидесяти километров в час. Расстояние от переезда до места происшествия — пятьсот метров. Это расстояние машина могла бы преодолеть за тридцать шесть секунд, если бы миновала переезд, пока он был еще открыт. Но в это время пострадавшая только выходила из вагона, и сбить ее на месте происшествия никто не мог.