Мари-Бернадетт Дюпюи - Колдовская душа [litres]

– Это было бы чудесно! – воскликнула Жасент. – Я сейчас же пойду на улицу Ламонтань! Если в доме доктора уже спят, я их разбужу. Чем скорее будет сделан укол, тем лучше.

Она повернулась к выходу, но Пьер удержал ее за руку.

– Отдохни здесь, в тепле, я сам схожу. Ты вся дрожишь и очень устала. Матильда, очень прошу вас, позаботьтесь о моей любимой жене!

И он поспешно вышел. Не сводя глаз с Фильбера, Одноглазый спросил у хозяйки дома, куда ему загнать собак.

– Запри их в дровяном сарае, вход – со двора, – жестко ответила та.

Жасент видела, что Матильда очень рассержена, просто вне себя от гнева. Она подошла к знахарке и коснулась ее плеча.

– Прости, что причиняю тебе беспокойство! Твой брат настоял на том, чтобы мы привезли его сюда. Сперва я удивилась, узнав, что вы родственники. Но ведь мне ничего не известно о твоем прошлом, поэтому…

– Это потому, что тебе ничего и не надо знать. Этот старый хрыч Фильбер получит свой укол, и после этого, уверяю тебя, он тут не задержится! Пусть возвращается в свою лесную развалюху и там сдохнет! А пока присядь, я дам тебе теплого молока. После такой долгой поездки оно согревает лучше, чем чай.

Жасент поблагодарила ее задумчивой улыбкой. Матильда себя выдала. Она знала, где живет Фильбер, раз ей был известен факт существования жалкой хижины и расстояние, отделявшее ее от поселка.

– Я не собираюсь с ним разговаривать, не скажу ни слова, ни единого слова! – ожесточенно добавила знахарка.

– Сдается мне, он и сам предпочитает молчать.

– Да услышит тебя Господь, моя прелесть! Называть такого, как он, братом?…

И Матильда плюнула в сторону распростертого на кушетке мужчины. Тот, как ни странно, за все это время не издал ни звука.

Жалобный, непрекращающийся детский плач разбудил Альберту. Ее разум был затуманен сном, и она не сразу поняла, где находится и что произошло. Наконец она опомнилась и, встревоженная, встала с постели. «Наша крошка Анатали! Наверное, ей привиделся кошмар!»

Шамплен заворочался и что-то пробормотал. Потом открыл глаза и увидел, как жена зажигает керосиновую лампу.

– Спи! – еле слышно сказала Альберта.

С общего согласия девочку устроили в бывшей спальне Жасент. Мебель там была из светлого дерева, кровать – простая и низкая. Анатали, похоже, очень обрадовалась, что будет жить в такой красивой комнате одна.

– Она, наверное, замерзла. Пойду налью горячей воды в ее грелку, – прошептала Альберта, накидывая на плечи шерстяную шаль.

Встревоженный Шамплен привстал на локте и прислушался.

– Странно, что она мерзнет в нашем доме, – сказал он. – Если верить Жасент и Пьеру, эти люди в Сент-Жан-д’Арк держали девочку в черном теле и отправляли на улицу в легкой одежонке, которая едва прикрывала тело!

– Думаю, так оно и было, – рассеянно отвечала ему жена.

Стараясь ступать тихо, она выскользнула в коридор. Анатали больше не плакала, но дверь в ее комнату была приоткрыта. Альберта услышала чей-то шепот, а потом увидела в комнате Сидони. Та держала девочку на руках, крепко прижимая ее к себе.

– Что случилось? Ей приснился страшный сон? – растроганно спросила Альберта.

– Наверное. Я постаралась ее утешить, как могла, мамочка. Вот только у меня меньше опыта ухода за малышами, чем у тебя.

– Хочу своего Мими! – жалобно попросила девочка. – Хочу, чтобы он спал со мной, как раньше, на мельнице.

– Твой котик уютно устроился в кухне, у печки, на овечьей шкуре, – объяснила Альберта. – Анатали, если ты возьмешь его с собой в кровать, он испачкает простыни.

– Обязательно испачкает! – подхватила Сидони. – Я принесла от Жасент твою куклу. Завтра утром позову тебя посмотреть, как я буду шить ей новое платье. А сейчас уже поздно и пора спать!

– Не хочу спать! Мне тут страшно!

– Но чего же ты боишься? Ты ведь дома, у дедушки и бабушки, – нежно произнесла Альберта.

Она посадила внучку себе на колени и заглянула ей в лицо. С растрепанными косичками, в ночной рубашке из белой шерстяной ткани, с заплаканным личиком – на девочку невозможно было смотреть без умиления.

– Ты не плакала, когда ночевала у тети Жасент, да и последние несколько ночей у нас, моя крошка! Наверное, тебе приснилось что-то страшное. Тетя Сидо права, нам всем пора спать!

Анатали потерла глазенки, и губы у нее задрожали. Мгновение – и она уже рыдала в голос, испуганно цепляясь за бабушку.

– Хочу Мими! – хныкала она. – С ним тепло!