Наталия Новохатская - Гобелен с пастушкой Катей

Утром тетя Аня разбудила меня рано, она знала, что до работы мне надо встретиться с Виктором. Она меня, если так можно выразиться, делегировала со стороны Верочкиных прямых родственников.

У Вериного отца давно была другая семья в городе Североморске (он — военный, морской офицер, с тетей Аней они развелись, когда Верочка училась в школе, и за любовь ему пришлось расплатиться карьерой и столицей в придачу) его пока никто звать не стал. Кроме нас с тетей Аней родных у Верочки в Москве не было. Тетя Аня, я и Виктор. Еще сын Сашенька, разумеется, но в данном случае он в счет не шел, поскольку имелись в виду дееспособные родственники.

Утро намечалось чудесное, поэтому так ярко и запомнилось по контрасту. Витя ждал меня в сквере на подходе к месту службы. «Какой импозантный мужик!», — в который раз подумала я при виде его.

Мы с Веркой как-то додумались, что я выбирала себе спутника жизни по теоретическому, а она по декоративному принципу. И обе сели в лужу, прямо скажем.

Так вот Виктор мог украсить собою любой интерьер современной женской мечты. Здоровенный, почти двухметровый красавец, с резко очерченным лицом, на вид мужественный до жути — что называется, умереть и не встать!

В семейной жизни Витюша не оставлял попыток сделаться мелким домашним тираном, не брезгуя никакими средствами. Больше всего на свете ему хотелось добиться послушания от Веры и от сына.

Витя добивался своего мытьем и катаньем, ни детские, ни женские слезы его не смущали, даже наоборот. Хотя домашние плакали и дружно не слушались, чем соблазняли Витюшу на дальнейшие подвиги.

Правда, вполне возможно, что я немного пристрастна, ибо всегда слушала только одну сторону. Не его.

Наш разговор с Виктором начался вполне неприятно: он приступил к переговорам с того, что попытался высказать ту же версию Верочкиного исчезновения, которую ранее развивал Анне Ивановне. Он, красавец и умница, чуть ли не доказывал мне, что его жена без спроса улизнула ко мне, на прибалтийский курорт. Пришлось доказывать красавцу, что я не верблюд.

Когда мы с ним, наконец, условились, что не будем в данной беседе касаться моего морального облика (с его точки зрения) и его семейной жизни (с моей точки зрения), тогда истинное положение вещей предстало в своей леденящей кровь очевидности. Может быть, бедняга упорно цеплялся за убеждение о беспутном поведении жены при моем подстрекательстве лишь для того, чтобы не оказаться наедине с фактами.

Короче, с эмоциональной стороной дела мы всё-таки покончили и перешли к интеллектуальному и информационному сотрудничеству при максимуме возможной откровенности.

Я рассказала, что, насколько мне известно, у Верочки не было намерений немедленно вступить в новый брак, Витя подтвердил отсутствие подобных подозрений со своей стороны. В свою очередь Виктор заверил, что ссоры между ними не было, все шло в рамках нормальных отношений вплоть до Верочкиного внезапного исчезновения.

Разговор у нас с Витей получался плохо, но в результате мы пришли к выводу, что пора обращаться в милицию с заявлением о пропаже. Виктор выразил желание, чтобы мы направились туда вдвоем, причем не откладывая. Я сбегала на минутку на службу, предупредила, что буду позже, и отправилась с ним. Нельзя же бросать человека в такую минуту.

Надо признаться, что и самой было в тот несчастный день крайне худо. Раньше несчастья случались только с другими. Оказывается, что эта леденящая мешанина надежд с отчаяньем превращает человека в безмозглую, от всех и вся зависимую букашку. Ты вроде бы находишься вне обычной жизни, но не сверху, а снизу, и каждое прикосновение обыденности причиняет боль… Несчастье — это как кошмарный сон без пробуждения, а может быть, что кошмарные сны — это несчастья, закрепленные в генетической памяти предыдущих поколений.

Мы с Виктором ехали долго и с пересадками, о чем-то бестолково бормотали, не находя общего языка и нужного тона, пока не оказались наконец в райотделе милиции визави с человеком в форме. Он был, как положено, неопределимого возраста, не запоминаемой наружности и привычностью ко всему напоминал бывалую фельдшерицу в приемном покое.

В процессе разговора выяснилось, что Виктор привел меня с собой не для подкрепления моральных сил и не для дружеской поддержки. С места в карьер милый Витя принялся излагать человеку в форме все ту же осточертевшую историю: ему, мол, показалось, что Верочка уехала со мной и Сергеем, поэтому он не волновался, как положено хорошему мужу, а ждал возвращения блудной жены.