Дэвид Бальдаччи - Противостояние лучших (сборник)

Дожидаясь, когда он освободится, Ди Ди включила лэптоп, чтобы почитать пару найденных ею статей о знаменитом психотерапевте.

Малахай Самюэльс практиковал юнгианскую терапию и работал с детьми, имевшими опыт путешествий в свою прошлую жизнь. Он и его тетка, являвшаяся содиректором фонда, задокументировали рассказы трех тысяч детей и представили поразительные доказательства, которые те обнаружили в своих предыдущих жизнях. Исследования и методология этих специалистов оказались настолько изощренными, что их приняли в научном обществе и нередко обсуждали на съездах психиатров.

Однако в последние семь лет имя Малахая несколько раз возникало в связи с расследованием преступлений, заключавшихся в кражах предметов старины, приведших к смерти по меньшей мере четырех человек. Впрочем, реинкарнатору ни разу не предъявили обвинения, хотя специальный агент ФБР Люсиан Гласс, с которым встретилась Уоррен, невероятно разволновался, когда оказалось, что имя Самюэльса всплыло в деле об очередном убийстве.

Гласс продолжал считать, что Малахай виновен в нескольких преступлениях и его место в тюрьме.

— Но нам не удалось найти ни одной улики, которая указала бы на его причастность к совершенным преступлениям. Я очень надеюсь, что вам удастся это сделать, детектив Уоррен. Очень надеюсь, — сказал ей тогда Люсиан.

— Детектив Уоррен? — Размышления Ди Ди прервал густой медоточивый голос. Она подняла голову и увидела перед собой человека, о котором только что читала. — Я доктор Малахай Самюэльс. Чем могу вам помочь?

Отлично скроенный дорогой синий костюм, аккуратно завязанный галстук и туго накрахмаленная белая рубашка с монограммой на левом манжете — в общем, все, от одежды до манеры разговаривать, указывало на то, что Малахай Самюэльс далеко не в первом поколении принадлежал к высшим слоям общества. И это вызвало у Ди Ди новый вопрос: возможно, миляга доктор собирает ценные предметы старины, а может быть, включает в их число и самого себя?

— Я приехала к вам, чтобы поговорить об убийстве, совершенном в Бостоне, — сказала она. — Мы не могли бы побеседовать где-нибудь, где нам никто не будет мешать?

— Разумеется, сюда, пожалуйста.

Психотерапевт провел ее по коридору, на стенах которого, оклеенных обоями начала века, висели бра из витражного стекла. Ди Ди решила, что обои там были шелковыми: на них виднелся потускневший цветочный рисунок, а местами — что-то похожее на нити из настоящего золота.

— Не желаете кофе или чая? Может быть, воды? — спросил Малахай, открыв дверь в свой личный кабинет — так, по крайней мере, решила его посетительница.

В соответствии с духом этого места вдоль стен стояли книжные шкафы со старыми книгами, а на полу лежал великолепный персидский ковер. Кроме того, Ди Ди обратила внимание на антикварный письменный стол и удобный кожаный диван с креслами, поставленный так, что сидевший на нем смотрел во внутренний дворик, засаженный деревьями и цветами, — как и подобало сидеть доктору с тонкой нервной организацией.

Уоррен сказала, что с удовольствием выпила бы воды, и села, продолжая составлять мысленный каталог огромного количества антикварных вещей и произведений искусства, украшавших дом. Когда она заметила на столе Самюэльса лошадь из нефрита, явно прибывшую из Китая, по спине у нее пробежал холодок возбуждения.

Малахай протянул гостье хрустальный стакан, наполненный ледяной водой, и сел напротив за стеклянный кофейный столик.

— Итак, чем я могу вам помочь?

— Мы нашли вашу визитку на месте преступления.

— Это ужасно. А кого убили?

— Мистера Джона Уэна.

На лице хозяина кабинета не отразилось вообще ничего. По правде говоря, он настолько спокойно отнесся к этому известию, что мгновенно вызвал у Ди Ди подозрения.

— Вы были с ним знакомы, доктор? — спросила она.

— Я психотерапевт, детектив. Даже если б я и был знаком с мистером Джоном Уэном, я бы вам этого не сказал. Все, что происходит в моем кабинете, конфиденциально. Не сомневаюсь, что вы все правильно понимаете.

— Человек, о котором мы говорим, мертв, мистер Самюэльс. Его конфиденциальность лежит на полу в луже крови.

Малахай продолжал хранить молчание.

— Разумеется, вы понимаете, что, не отвечая на мой вопрос, вы признаете, что он являлся вашим пациентом, — добавила Ди Ди.

— Если вы желаете сделать именно такой вывод, это ваше право. Но я не говорю, что он был или не был моим пациентом. И я не вправе обсуждать с вами дело, которое вы расследуете.