Микаэль Крефельд - Секта

– Господи! Господи! – воскликнул он сквозь грохот мотора. – Отпусти меня, грешного!

Крутящиеся лезвия со свистом скосили колосья перед Беньямином. Свист ножей сопровождался визгом тормозов, но было поздно. Лезвия перерезали тело Беньямина пополам, и в небо взметнулась пурпурная туча, забрызгав хлебные колосья. Комбайн остановился и замер в тишине, между тем как по мокрому стеклу стекала кровь.

В следующий миг донеслись взволнованные голоса работавших в поле людей. Томас обернулся и краем глаза поймал взгляд Якоба Месмера. Тот, казалось, был доволен таким исходом, словно смерть Беньямина была в его глазах частью высшего плана. Кулак, ударивший Томаса в следующий миг в челюсть, послал его в нокаут и погрузил в непроницаемую тьму.

Очнулся Томас от шума дождя, барабанившего по крыше теплицы. Попытавшись подняться, он ощутил режущую боль от вонзившейся в шею пластиковой ленты, которой был привязан спиной к столбу. Горло ему сдавила удавка, и он решил не двигаться, чтобы окончательно не задохнуться. Он вспомнил, как его затащили сюда охранники во главе с Патриком и избили до полусмерти, прежде чем связать по рукам и ногам скотчем, а затем привязать к одному из опорных столбов.

Томас провел языком по зубам, чтобы узнать, все ли целы. Верхняя губа была сильно рассечена, и он все еще ощущал во рту вкус крови. Вдохнув холодный утренний воздух, он почуял стоявший в помещении гнилостный запах, усилившийся во влажном после дождя воздухе. Он обвел взглядом окружающее пространство и увидел множество разнообразных грибов, которыми были густо усажены низенькие квадратные грядки. Тут были грибы всех размеров и форм, многие ярких цветов, начиная от фиолетового и кончая оранжевым и красным. Томас услышал шорох, как будто в углу кто-то возится, но лента на шее не давала ему повернуть голову и посмотреть, кто там. Звуки приблизились, и вскоре перед ним предстал мальчик в синем рабочем комбинезоне. Мальчик с любопытством разглядывал его, громко шмыгая мокрым носом. Томас вспомнил, что видел его в прошлый раз возле компостных куч, а сейчас вблизи сразу распознал признаки синдрома Дауна. Мальчик широко улыбнулся:

– Ты озорничал?

– Нет, – сипло проговорил Томас.

– Так почему же тебя тут посадили? Сюда сажают за плохое поведение.

– Мне кажется, я ничего плохого не сделал.

– Иногда это само вдруг случается, непонятно как. Ты ничего такого не хотел, а, оказывается, напроказничал.

– Верно, бывает и так. Как тебя зовут?

– Кев… Кев… Кевин, – проговорил запинаясь мальчик. – А тебя как звать?

– Ворон. Знаешь такую птицу?

Кевин засмеялся:

– Смешное имя!

– Ну да. Ты, наверное, прав. Послушай, Кевин, помоги мне освободиться.

Кевин посмотрел на него очень серьезно:

– А ты не бес?

– Да ну что ты!

– Если ты бес, то я не стану тебе помогать. Тогда ты сам виноват, что тебя при… привязали.

– Честное слово, я не бес. Скажи, видишь вон там стеклышки? – Он кивнул в сторону кучки битого стекла, оставленной возле одной из грядок.

Кевин не сводил глаз с Томаса. Вместо ответа он протянул руку и потрогал грязным пальчиком опухший глаз Томаса:

– Они тебя сильно побили. Вон как поуродовали.

– Да, здорово отделали.

– Это солдаты. Эти, наголо стриженные, которые тут расхаживают, как будто они самые сильные. – Кевин скрестил руки на груди. – Они мне не нравятся.

– Мне тоже. А почему они тебе не нравятся?

– Они дразнятся… А еще дерутся. Они не добрые.

– В этом ты прав, Кевин. Ты не мог бы взять там стеклышко и помочь мне освободиться, чтобы я мог уйти? А то они вернутся и снова меня побьют.

– А мне потом попадет.

– Обещаю тебе: я никому не скажу. И я позабочусь, чтобы они больше тебя не дразнили… И не били.

Кевин расплылся в улыбке:

– О’кей.

Он повернулся и направился к кучке битого стекла. Двумя пальцами он осторожно достал самый большой осколок и вернулся к Томасу. Но едва он нагнулся, как за дверью теплицы послышались шаги. Кевин испуганно выронил стекло и попятился.

– Не подходи близко к бесу, Кевин, – раздался с порога голос Якоба Месмера.

Кевин испуганно смотрел на подошедшего Учителя.

– Что ты тут делаешь, около гадкого беса?

– Он ска… он сказал, что он никакой не бес, Учитель.

Якоб Месмер погладил его по головке:

– Святая ты простота! Ты же знаешь, что тебе здесь нечего делать, верно?

Кевин кивнул:

– Да, Учитель. Но мне захотелось пописать.