Салли Хэпворс - Семья по соседству [litres]

– Разволновалась? – повторила Эсси.

Ее мама никогда не волновалась. Она могла рассмеяться (вежливо, конечно). Она могла удивиться, почему Изабелль решила, что она похитила ребенка, – а кто бы не удивился? Эсси представила, как она приглашает Изабелль войти (на чай!), чтобы они могли обсудить это недоразумение. Но она бы не волновалась .

– Что ты имеешь в виду, Изабелль?

– Она как бы остекленела. Потом она посадила Мию в машину и уехала. Это было несколько часов назад.

– Лоис сегодня ничего о ней не слышала, – сказал Бен, снова входя в палату.

Он швырнул телефон на кровать с большей силой, чем требовалось.

– Мама разволновалась? А потом посадила Мию в машину, и с тех пор мы ее не видели?

Изабелль была готова заплакать. Бен прижал руку ко лбу. Медсестра высунула голову из-за двери, оценила ситуацию и снова нырнула в коридор.

– Ты хочешь сказать, что моя мать – похитительница детей, – медленно произнесла Эсси. Она смотрела на Бена и Изабелль, но разговаривала сама с собой. – А теперь она пропала, и у нее моя дочь?

Бен перевел взгляд с Эсси на Изабелль и обратно. Наконец он снова потянулся к телефону.

– Хорошо, – сказал он. – Я звоню в полицию.

Н ичего хорошего из этого не выйдет , сказала себе Френ, когда у нее в ухе раздались гудки. Ничего хорошего . И все же она продолжала ждать на линии.

Найджел исчез. Он уехал несколько дней назад, якобы по делам. Как раз вовремя, сказал он. Они оба нуждались во времени и пространстве, и эта поездка – на конференцию в Брисбен – даст им это. Френ не знала, когда он вернется и вернется ли вообще . Все, что она знала, – это то, что она его потеряла. И Рози тоже. Даже Ава, казалось, была в полном отчаянии.

Эндж не отвечала на звонки. Если бы Эсси не лежала в больнице, она могла бы позвонить ей. Она не хотела говорить ни с кем из своих бывших коллег, по понятным причинам. Но был один человек, на которого она надеялас ь. Если бы только она взяла трубку.

– Алло?

Френ откашлялась.

– Мам? Это я.

– Франческа? – Последовала пауза. Френ представила, как она переглядывается с отцом, показывая свое удивление. – В чем дело? Все в порядке?

Сказать по правде, это был не смешной вопрос. Френ и ее мать не звонили друг другу просто чтобы поболтать. Они не утруждали себя случайными любезностями или «ежедневным обменом новостей». Они говорили по телефону, чтобы договориться о чем-то или сообщить факты. «Просто напоминаю, что в понедельник у Рози день рождения». «Папа получил результаты анализа крови?» «Я сдала выпускные экзамены». Френ всегда говорила себе, что это потому, что все они очень заняты, слишком заняты, чтобы вести праздную болтовню. Но дело в том, что в последние месяцы у Френ было достаточно времени для разговоров. Просто не было никого, с кем можно поговорить .

– На самом деле не все в порядке.

У ее матери перехватило дыхание.

Давай, Френ , подумала она. Скажи это . В конце концов, для этого она и звонила. Ей надоело все прятать. Молчание могло бы сохранить ее достоинство и лицо, но так она не получит поддержки. А теперь ей нужна была поддержка.

– О нет. Кто-то из детей?

Да, подумала Френ. Это Ава. Возможно, она не от Найджела .

– У тебя есть минутка поболтать, мам?

– Конечно. Я имею в виду… Я выхожу через несколько минут. У меня дела в гольф-клубе твоего отца. Но если что-то не так…

– Я изменила Найджелу. И Ава может быть не от него.

Френ затаила дыхание. Она никогда раньше не говорила ничего подобного своей матери. Они никогда не говорили ни о чем постыдном или негативном. Никогда не смеялись над унизительным падением с лестницы на работе, не обсуждали проваленный тест по математике, работу, которую она действительно хотела, но упустила. Они берегли свои разговоры для вещей, которые прошли хорошо. Экзамены, которые она сдала . Работа, которую она получила .

– Это что… правда? – сказала мать наконец.

– Да. Прости, что вываливаю все на тебя. Я знаю, это шок.

– Да… это точно .

Очевидно, ее мать была застигнута врасплох. У отличников не бывает таких проблем. А если и бывают, то о них не говорят. Френ представила, как мать утопает в сине-белом клетчатом кресле в прихожей рядом с кухней, небрежно снимая туфли и вынимая жемчужную серьгу из уха со стороны телефонной трубки.

Но когда мать наконец заговорила снова, ее голос звучал так, словно она немного пришла в себя.