Наталья Александрова - Кресло на чердаке [litres]

После полуночи Ганс услышал осторожные шаги. Он тихонько встал и выглянул из чулана.

Его превосходительство, с горящей свечой в руке, крадучись шел к парадной части дома.

Ганс незаметно двинулся за ним.

Хозяин поднялся по парадной лестнице, свернул направо, вошел в Рыцарский зал.

Ганс немного выждал, тоже поднялся и заглянул в приоткрытую дверь, всматриваясь в темноту, едва освещенную колеблющимся пламенем единственной свечи.

По стенам зала висели старые портреты рыцарей, прежних хозяев этого замка, и начищенные доспехи. В глубине темнел камин, который давно уже не топился.

Его превосходительство стоял неподалеку от камина, возле старинного резного кресла. Вот он перевернул кресло, опустился на колени, что-то достал из кармана…

Ганс давно не топил в парадных комнатах, и здесь царил ужасный холод, от которого зуб не попадал на зуб. Кажется, даже его превосходительство что-то услышал, он замер и настороженно повернул голову к двери.

Ганс отшатнулся от двери, застыл.

За дверью послышались приближающиеся шаги.

Ганс на цыпочках бросился прочь, спустился по лестнице, юркнул в свою каморку, лег на сундук и накрылся одеялом.

Через несколько минут перед дверью чулана раздались шаги, дверь едва слышно скрипнула, приоткрывшись. Хозяин осторожно заглянул, немного постоял на пороге, прислушиваясь к ровному дыханию Ганса, наконец вышел.

В замке наступила тишина.

Утром, когда Ганс встал, чтобы растопить печь, его превосходительство уже был на ногах.

– Вы ранняя пташка, ваше превосходительство! – уважительно проговорил Ганс.

– Кто рано встает, тому Бог подает! – ответил хозяин, вытирая руки. – Я хочу пораньше выйти.

– Вы не останетесь хоть на день?

– Нет, Ганс, это слишком опасно. Ты сам знаешь – скоро придут русские. Я не могу попасть в их руки.

– Что ж, не смею вас задерживать. Сейчас я соберу вам что-нибудь в дорогу…

Ганс сложил все припасы, которые нашел, в дорожный ранец. Его превосходительство поблагодарил и покинул замок. Ганс проводил хозяина взглядом и запер дверь на все засовы.

Надежда без приключений доехала до поселка Мухино и чуть не бегом дошла до дома Александры Павловны. Ей не терпелось обследовать старинное кресло, узнать, что там спрятано. Покалывание в корнях волос было просто невыносимым, сигнализируя Надежде, что она находится в преддверии какой-то важной тайны. Что там в этом кресле? Неужели тот самый Параграмон? Она обязательно его найдет, а заодно узнает, что это такое…

Розамунда встретила ее на пороге дома. Вид у нее был смущенный и виноватый. Хотя мысли Надежды были заняты другим, она заподозрила неладное.

– Что случилось, Рози? – строго спросила Надежда.

Рози выдала очередную оперную руладу и ушла под лестницу.

Войдя в комнату, Надежда Николаевна моментально поняла причину ее смущения.

Вся комната была покрыта чем-то белым, как поле после первого снегопада. Приглядевшись, Надежда поняла, что это – утиный пух. Все ясно, Рози от нечего делать утащила из спальни и растрепала пуховую подушку.

– Рози, ну как тебе не стыдно! – воскликнула Надежда в сердцах. – Мне теперь полдня придется это убирать, да и подушку жалко! Что ты себе позволяешь? Ты ведешь себя как неразумный щенок, а тебе ведь уже больше двух лет!

Рози смущенно выглянула из-под лестницы и дала понять, что нахулиганила исключительно от грусти и одиночества. И виновата во всем не она, а те, кто оставляет бедную собаку на целый день взаперти. А это ужасно скучно и обидно, потому что на улице светит солнышко, и так замечательно разметать лапами сухие опавшие листья. И если нет времени, чтобы вывести собаку на улицу, то можно хотя бы выпустить ее в сад, где можно погрызть толстый сук, который остался от старой яблони, и где-то там в листьях закопан разноцветный резиновый мячик.

Глядя в собачьи глаза, Надежда почувствовала укол совести. Она и правда бросила собаку почти на полдня.

– Ну ладно, я не сержусь, – сказала она, протягивая руку, чтобы погладить Рози.

Но та не приняла ласки, подбежала к входной двери и заскулила, просясь на улицу.

Надежда выпустила ее во двор и огляделась. Она решила, что наведет порядок позднее, – ей не терпелось заняться креслом.

Она осмотрела стену, не без труда нашла потайную дверцу и отодвинула ее в сторону. Фонарик был уже наготове. Включив его, Надежда поднялась по шаткой, скрипучей деревянной лесенке и вошла в тайную кладовку.