Моника Кристенсен - Угольная крошка

В анналах трех угольных предприятий тех времен – «Кюллькомпание Исефьорд Шпицберген», государственной акционерной компании «Адвентдаленс Кюлльфельт» и «Арктик Коул Компани» – деятельность в этой таинственной шахте не нашла никакого отражения. После короткого всплеска культурно-исторического интереса к руинам старинной выработки исследования резко свернули. Один историк из Тронхейма попал под обвал в тоннеле и чуть не погиб. Его нашли мечущимся по дну долины Болтердален, исцарапанного и окровавленного, но с торжествующей улыбкой на губах. «Я нашел заросшие рельсы, – крикнул он с сияющей миной спасателям. – Только подумайте. Рельсы!»

После этого происшествия губернатор решил, что с него хватит, и объявил район старой шахты охраняемой территорией. А позднее выяснилось, на основании детальных снимков, сделанных тем самым историком, что то все же были не рельсы, а только шпалы, призванные, очевидно, облегчить спуск угля в деревянных тачках вниз по крутому склону.

Много лет спустя был обнаружен квершлаг, упиравшийся в один из штреков Седьмой шахты. Его почистили, но никто не отважился сильно углубиться в старые тоннели, такие низкие и непроходимые.

Мужчина срывался и снова лез вверх по обледенелой осыпи. Ему нравилось в старой шахте, потому что там он находил душевный покой. При мысли об этом на губах его появилась улыбка. Он в одиночку метр за метром изучил низкие тоннели, некоторые больше похожие на трещины в скальной породе. Но за прошедшие годы он выдолбил ходы в прежде непроходимых местах. Эти новые тоннели он укрепил по старинке – вбитыми в землю бревнами.

Шахта была заброшена еще до эпохи, когда подземные рудники стали оснащать электричеством. Но он сберегал найденное старинное снаряжение и складировал его в отдельных местах. Поэтому в его распоряжении в случае необходимости имелось много карбидных фонарей. Он также оставил кое-что из своих находок вблизи штрека номер двенадцать, чтобы их обнаружили горняки с Седьмой шахты. Пару кирок и лопату недалеко от пересечения с новой шахтой. Инструменты быстро исчезли, но спустя несколько дней он нашел их рядом со старой бытовкой.

Ему было прекрасно известно об альтернативном использовании бытовки. Временами ее от пола до потолка заполняли ящики с табаком и спиртным. Но его это не касалось. Он передвигался, невидимый для большинства, по самым дальним тоннелям и присматривал за остальными. В основном чтобы они не заблудились.

Пол в старой деревянной надшахтной постройке был шатким и ненадежным. Она будто бы прижалась к горному склону и больше походила на кучу обвалившихся досок на длинных опорах. С каждым новым шагом он осторожно переносил вес с ноги на ногу, но все равно частенько проваливался. Сквозь дыры в полу далеко внизу виднелся крутой скальный склон. Но вот он наконец добрался до входа в самое шахту. Торопливо захлопнул деревянную дверь и заперся изнутри.

Он оказался в устье старой выработки, темном как глубокий колодец. Темнота сдавливала глаза и лоб. Но он дождался момента, когда стали различимы узкие полосы серого дневного света, и принялся обшаривать большой валун у самого входа. Нащупал пару карбидных фонарей и зажег один из них, накапав воды из специального отсека на карбид, что запустило реакцию образования ацетилена. В глубоких карманах его анорака лежало несколько спичечных коробков. Так что вскоре в горелке уже шипел и потрескивал маленький огонек. Отражатель озарил выработку ярким теплым светом.

Мужчина быстро переоделся в шахтерскую форму, довольно старомодную и потертую. На пояс повесил самоспасатель, один и тот же уже много лет. На каске имелся налобный фонарь, но он не стал его зажигать, экономя заряд аккумулятора. Каска, когда-то белая, за годы носки покрылась трещинами и пятнами. Пора бы уже раздобыть себе новую. Но он любил свое старое снаряжение и частенько предавался воспоминаниям о тех далеких временах, когда они с товарищами выдали на-гора рекордные объемы угля на Третьей шахте и получили похвалу и признание от самого директора. Тогда он после смены садился на свое особое место за столом в Доме культуры и пил пиво вместе с ребятами. Он вздохнул. Сейчас все было иначе.

Сделав глубокий вдох, он пригнул спину и неспешным скользящим шагом двинулся в глубь горы. Этот лабиринт теней был его царством. Никто другой не отваживался сюда зайти. Сам же он знал здесь каждый уголок, каждый шаткий камень над головой, каждый тихий, но зловещий звук горных недр. Здесь он был дома. И один.