Моника Кристенсен - Убийца из прошлого

– А машина священника? Её разыскивают? – успел он спросить, пока офицер не повесил трубку.

– Ах да, машина. Чуть не забыл со всеми этими делами. Нашли её возле немецкого лагеря. Не у того, который в Сванвике. У другого, дальше на юг. Её отогнали к реке, на самый склон. Вроде как спрятали в кустах. А внутри был труп. Парень себе башку разнёс. Наверно, это убийца и есть. И больше ничего. По крайней мере, немцы, которые его нашли, так говорят.

Самолёту с Большой земли с погодой повезло. Он сделал круг над старым шахтёрским посёлком Лонгиер на семьдесят восьмом градусе северной широты и стал снижаться. Роузы наконец закончили ругаться.

– Господи, какая красота, ты только посмотри! – Себастьян Роуз прилип к окошку. Под ними высились горы и сверкали на полуночном солнце ледники. Эмма достала фотоаппарат. Она, конечно, знала, что снимки выйдут нечёткими, но не могла не щёлкнуть.

– Как ты думаешь, какая из гор Опера? [6] Гора названа так из-за своей необычной формы: амфитеатр с горой Тенор посередине. – спросила вдруг Эмма. Самолёт начал посадку и стремительно пошёл вниз. Эмме пришло на память трагическое крушение российского реактивного самолёта Ту-154, случившееся на Шпицбергене в прошлом году. Перед самой посадкой самолёт сошёл с курса и влетел прямо в гору. На борту был сто сорок один человек. Не выжил никто.

Себастьян Роуз бросил на жену быстрый взгляд. В последние недели она стала непривычно нервной, легкоранимой. Плакала, когда думала, что он не видит, о чём-то надолго задумывалась и не говорила о чём. Обычно такая разумная и отнюдь не сентиментальная. И, может, как раз потому, что они никогда не ссорились, случившаяся размолвка стала потрясением для обоих. Но теперь всё позади – думал Себастьян. Кажется, поездка на Шпицберген подняла ей настроение, она радовалась, что встретит друзей отца.

Когда их автобус остановился у отеля «Северный полюс», было уже поздно, но Эмма ложиться спать не захотела. Она села на край широкой двуспальной кровати и сверкнула на него глазами.

– Другие тоже не спят. Ты разве не слышишь?

Солнечный свет заливал каждый уголок номера. Ветер раскачивал незакрытую створку окна, звякала оконная задвижка. Себастьян вздохнул и задёрнул шторы.

– Эмма, это отель. Ну конечно, кто-то устраивает у себя в номере шумную вечеринку и изо всех сил мешает соседям. А нам с тобой лучше лечь. Семинар начинается рано утром, в девять. Осталось всего несколько часов.

– Встреча. – Эмма говорила рассеянно. – Никакой это не семинар. Мы будем вспоминать мёртвых. Те, кому есть о чём сожалеть, смогут сказать об этом вслух и, возможно, получить прощение.

Она так и осталась сидеть. Не поменяла позы, пока он был в ванной. Наконец произнесла:

– Пожалуй, я пойду прогуляюсь.

– Нет, никуда ты не пойдёшь. Ты не будешь одна ходить по Лонгиеру среди ночи. – Страх за неё накатил так внезапно, что он не смог сдержаться. И тут же получил обидную отповедь:

– Не разговаривай со мной таким тоном. Ты врал мне о моём отце. И я должна после этого тебе доверять и тебя слушаться? Ты этого добиваешься, да? Решать всё за всех?

– Эмма, я тебе не врал. Ни разу.

– Да уж. – Лицо её стало пунцовым. – Не врал, пусть так. Но ты далеко не всё рассказал мне о том месте, в которое тебя отправили зимой сорок первого. Ты и сейчас молчишь о том, что скрывал от меня все эти годы. Прикидываешься, что рассказывать больше не о чем. А как это назвать, если не ложью?

– Эмма… – Себастьян не находил слов. Она права. Он о многом ей не рассказал. Острое чувство вины заставило его замолчать. А хуже всего то, что кое-кто из ветеранов знает то же, что и он. От этой мысли его жёг стыд. Тот ветеран там тоже был. И это благодаря ему отца Эммы тогда, больше полувека назад, уволили из лагеря, в котором восьмилетний Себастьян Роуз провёл ужаснейшие месяцы своей жизни.

– Как по-вашему, что самое главное? – спрашивал Тур Олуфсен, бывший шахтёр из Лонгиера. Он подался вперёд в своём кресле, которое успел отхватить, придя в номер одним из первых. Комната была битком набита ветеранами: пришли все. Обнаружился даже один немец. Они смеялись, выпивали, травили анекдоты и вспоминали позабытые случаи. В конце концов разразился спор о цели и назначении этой встречи. Председатель Союза ветеранов, Якоб Кремер, всё больше отмалчивался. У него были грустные новости для членов общества, но с ними можно было подождать до торжественной встречи в Ню-Олесунне.