Ольга Володарская - Осколки хрустальной мечты

– Зачем припрятывать еще одну отвертку? – вопрошал Васек, когда они возвращались назад в Следственный комитет. – На случай, если первая сломается?

– Вряд ли.

– Сделал несколько нычек, не зная, где сможет застать жертву?

– Это вероятнее.

– Не легче было носить с собой одну? В кармане комбеза, а лучше – в ведре?

– А если бы кто-то увидел?

– И что? Сказала бы: я ей налет отчищаю.

– А если это все же мужчина?

– Валерка, что ли?

– Ты тоже примерил на него роль убийцы?

– А ты думаешь, почему я стал сюжет «Пульса» пересказывать? За реакцией следил.

– И что решил?

Башка не успел ответить – их перебил криминалист Юрка Артюхов. Его гоняли по мелким поручениям. Желейный человек считал его своим адъютантом, а лучше сказать «шестеркой», но тот был далеко не глуп.

– Администратор – не убийца, – сказал Артюхов. – Он слишком высок.

– Поясни.

– Отвертки в шеи покойных вошли под углом. – Он вытянул ладонь так, будто изображал, как самолет взлетает в небо. – Убийца низенький. В крайнем случае среднего роста. Валера же рослый мужчина, под сто девяносто сантиметров.

– Приседал?

– Зачем?

– И то верно.

– Убийца – женщина, – безапелляционно заявил Васек. – Та, что знала и Ортман, и Гребешкова и точила на них зуб. Она все тщательно продумала, прежде чем пойти на преступления. Вдохновилась фильмом «Пульс».

– Эти двое никак друг с другом не связаны, – заметил Абрамов.

– Как же? Разве не Николай был тем самым колхозником, что заставлял жопу Златы улыбаться?

– Нет. По показаниям соседа Ортман, у того был говор, а Гребешков говорил чисто и правильно. Колхозник Златы выглядел неопрятно – это уже ее подруга мне сообщила, – а Николай был чистюлей. Пока Юрик отпечатки искал, я позвонил двум женщинам, что знали покойного. Первая – работница магазина косметики в ДК, с которой он танцевал перед смертью…

– Фиона? – уточнил Васек. Он Марину не видел, но Абрамов ее описывал. – А вторая – дочка его?

– Нет. Жена.

– Ты позвонил агорафобке?

– Кому? – не понял Артюхов.

Башка тут же стал вводить его в курс дела. Он собрался по традиции прочесть целую лекцию не только об агорафобии, но и о других психических отклонениях, но Матвей его прервал:

– Женщина не знала, что ее гражданского супруга убили. Дочь не сказала ей об этом.

– И это странно, не находишь? – оживился Васек.

– Нет. Она бережет мать. У той и так жизнь не сахар.

– Или это Анечка кокнула папочку.

– И Злату Ортман?

Голованов пожал плечами, мол, кто ее знает. Алиби нет, считай, подозреваемая.

А Матвею не хотелось думать об Ане плохо. Ему не терпелось закончить расследование, чтобы начать за ней ухаживать. Сейчас она подозреваемая, да, но не убийца. Он был уверен в этом на сто двадцать процентов.

Когда они подъехали к зданию комитета, зазвонил телефон Абрамова, но он парковался, втискивая свою габаритную машину между двумя другими, поэтому не взял трубку. Потом перезвонит.

Пристроив «Кадиллак», Матвей вышел из него. За ним – коллеги.

Васек давно жаловался на голод и теперь начал всех зазывать в кафе. Неподалеку имелось недорогое и вполне приличное, где они частенько обедали, а иногда ужинали. По вечерам им разрешали приносить с собой водочку и делали скидку на шашлык.

Матвей тоже хотел есть – не сильно, но не отказался бы от «Витаминного» салата и супчика. Если будет бутерброд с сыром, возьмет и его. Поэтому он пошел вместе с Башкой в кафе, а Артюхов отказался: у него с собой имелся контейнер с мамиными котлетами и пюрешкой. Юрка недавно развелся и переехал к родителям. Все его подкалывали, называли маменькиным сынком, но отмечали, что он стал лучше выглядеть. Жена-истеричка из него все соки выжимала, не готовила, не стирала одежду, и он при ней был тощим и неопрятным. Но матушка его откормила, отмыла, и Юрка расцвел.

Абрамов с Головановым взяли еды и уселись за столик. Матвей быстро расправился с салатом и супом (его любимых бутербродов не оказалось), а Васек ел основательно: не только первое, второе и компот – еще пирожок, булочку с маслом и желе. Абрамов не стал ждать, когда тот насытится, и отправился на работу.

Когда он вошел, то увидел немолодую женщину. Она выглядела не просто растерянной – напуганной. Сидела на кресле, прижав к груди сумку из дерматина, и озиралась по сторонам.

– Товарищ майор, это к вам, – обратился к Абрамову дежурный и указал на тетеньку.

Тот подошел к ней, поздоровался, спросил, чем может помочь.