Энн Кливз - Рассказывая сказки [litres]

Теперь, задумавшись над этим, она решила, что он прав. Эбигейл умерла всего через шесть месяцев после того, как семья Уинтеров переехала в Элвет. В то время Спрингхед был еще более негостеприимным, чем сейчас. Пожилая пара, жившая здесь до них, пользовалась всего двумя комнатами, остальные были забиты каким-то хламом. Было две аварии с водопроводом, постыдные запахи, перебои с электричеством. Сюда не хотелось приводить нового друга. Все ночевки, вечера со смехом, фильмами, шоколадными тортами и втайне распитыми бутылками вина происходили в доме Мэнтелов. Мэри видела Эбигейл пару раз, на школьных мероприятиях и мельком у порога, когда подвозила Эмму к Старой часовне. Роберт хотел произвести хорошее впечатление на своей первой работе инспектора по надзору, подолгу задерживался на работе и редко бывал дома.

– Это правда, что дело снова откроют?

– Думаю, да. Если Джини была невиновна, то Эбигейл Мэнтел убил кто-то другой.

Какое-то время они сидели и смотрели друг на друга. Эмма подумала, что это день необычных разговоров. Ее отец никогда не говорил с ней так легко и так откровенно. На улице уже совсем стемнело. Ветер задувал через щели в окне и колыхал тяжелую занавеску. Со второго этажа доносился смех ребенка.

– А ты считал, что она невиновна?

– Не мне было судить. Я инспектор при суде. Я должен принимать решения суда. Она всегда говорила, что невиновна, но так говорят многие преступники, с которыми я работаю.

– Какой она была?

Он снова помолчал, и эта нерешительность делала его совершенно непохожим на себя. Он всегда был человеком, уверенным в своих суждениях.

– Она была тихой, умной… – Он снова запнулся, чуть ли не начал заикаться. – Но больше всего в ней было злости. Она была самым обозленным человеком из всех, что я встречал. Она чувствовала себя преданной.

– Кто же, по ее мнению, ее предал?

– Думаю, родители. Отец, по крайней мере. Но больше всего – Кит Мэнтел. Она не могла понять, почему он не навещал ее. Она думала, что он любил ее даже после того, как попросил выехать из дома.

– Но она убила его дочь! Чего она ожидала?

– Он точно считал, что убила она. И, по словам Джини, это было худшим предательством из всех. Что он думал, что она способна на убийство.

– Почему ты не рекомендовал ее к досрочному освобождению?

Эмма думала, что он откажется рассказать. Он никогда не рассказывал о подробностях своей работы. «Конфиденциально», – говорил он. Он, словно священник, должен был хранить секреты. Но сегодня, казалось, ему хотелось поговорить. Будто ему нужно было оправдаться перед ней за свое решение.

– Отчасти из-за ее злости. Я не был уверен, что она сможет ее контролировать. На суде обвинение заявляло, что она задушила Эбигейл в момент ярости и ревности. Я не мог рисковать, ведь она могла снова потерять контроль, сорваться на ком-то, кто ее обидел. Если бы она продемонстрировала готовность к сотрудничеству с руководством тюрьмы, может, было бы иначе. Я просил ее ходить на занятия по управлению гневом, которые мы проводим в «Спинни Фен», но она отказалась. Сказала, что если пойдет, то будет выглядеть так, как будто признала свою вину, признала, что ее поведение нужно менять.

В дверях появился Джеймс с Мэттью на руках. Она встретилась с ним взглядом.

– Можешь дать нам пару минут? – спросила она. Он удивился – обычно она была рада избавиться от общества семьи, – но ушел.

Роберт, все еще погруженный в свои мысли, казалось, не заметил, что их прервали. Он продолжал:

– Потом был отчет о домашней обстановке. Я ходил поговорить с Майклом Лонгом. Мать Джини навещала ее в тюрьме, но Майкл – никогда. После смерти миссис Лонг к Джини никто не приходил. Я хотел узнать, удастся ли примирить их. Если бы Майкл разрешил ей остаться у него после досрочного освобождения, хотя бы на короткое время, это могло бы повлиять на решение совета.

– Но он не разрешил?

– Он сказал, что не хочет видеть ее в своем доме. – Роберт оторвал взгляд от стола. – Так что ты понимаешь, почему он чувствовал себя таким виноватым, почему ему нужно было обвинить меня. Он поверил в то, что его собственная дочь – убийца.

Майкл выскользнул из церкви и остановился, чтобы перевести дыхание. Его трясло. Дождь заливал открытую паперть. Жалил лицо и бил по серой ткани костюма, и капли расползались по нему, как вино расползалось по волокнам белого стихаря Роберта Уинтера. Майкл с трудом влез в водонепроницаемый плащ, который все это время держал, перекинув через руку, и, хотя было не похоже, что гроза утихает, пошел к дороге. Служба скоро закончится. Старые кошелки пойдут пить кофе и будут пялиться на него. Он не мог этого вынести.