Александр Руж - Волчий камень [litres]

Если бы Томас сидел ближе, Анита не задумываясь дала бы ему хорошую оплеуху – рука у нее так и чесалась. Но он, докурив сигару, отодвинулся снова в тень и, бросив взгляд на Максимова, опустил руку в боковой карман.

– Я чист перед вами, господа, я рассказал вам все, как на исповеди. Не понимаю вашего недовольства.

– Не понимаю мотивов вашей откровенности… Хотя нет – понимаю! Захотели похвастаться? В глубине души вы – эдакий Бонапарт, жаждущий не только победы, не только власти, но и славы. А ее-то, славы, вам сейчас и недостает… Не пора ли заявить о себе… как это говаривали древние римляне… городу и миру, да? Чтобы ваше имя – имя будущего грозного вершителя судеб – начало уже переходить из уст в уста и вызывать священный трепет.

– Поздравляю, вы отлично изучили мой характер. Да… признаюсь, было бы лестно, если бы слух обо мне как о дирижере революционного оркестра прошел не только по землям Германии, но и по всем странам Европы. Я не слишком выспренно выражаюсь?.. В конце концов, честолюбие – не самый тяжкий грех…

– Вам оно выйдет боком, Томас!

– Почему, сударыня?

– Потому что я немедленно отправлюсь в ближайший участок и передам полицейским наш разговор слово в слово.

– Вы не станете этого делать. В Кельне я не один. За вами и за вашим экипажем ведется наблюдение. Если вы позволите себе некие… мм… непродуманные действия, ваши имена сегодня же пополнят печальный список жертв распоясавшейся кельнской преступности. Разойдемся лучше миром. Я не связываю вас никакими обязательствами. Через два часа меня не будет здесь, после чего можете рассказывать кельнским полицейским любые небылицы. Хотя зачем вам это? Вы покинули родные пенаты, чтобы совершить путешествие по Европе – вот и путешествуйте. В Париже, я слышал, уже вовсю готовятся к Рождеству.

С негромким хохотом Томас поднялся. Максимов, уставясь в пол, безжалостно корежил вилку.

Анита взяла в руку чашку с холодным кофе. Помои, пить такое невозможно. Томас стоял над ней, насмешливо-безмятежный, отвратительный. Подержав чашку на весу, точно раздумывая, где бы лучше ее опорожнить, Анита выплеснула темную бурду в ухмыляющееся лицо будущего отца всегерманской революции.

Была середина мая. В Париже стояла та чудесная, ослепительная весна, какая случается только здесь и нигде больше. Гуляя по набережной Сены, Анита наслаждалась теплом и светом, по которым успела соскучиться за долгие зимние месяцы. С ума сойти! – последний раз в Париже она была десять лет назад. Вечность… Кажется, тогда он был немного другим. Более сдержанным, более скромным, что ли. Сейчас же в нем царила широкая, по-хорошему беззастенчивая весенняя бесшабашность. После чопорной Германии, где девизом всей обывательской жизни считалось слово «ordnung», то есть «порядок», Франция представлялась страной веселой и разгильдяйской. Очень похожей на Россию и потому почти родной.

Максимов и в Париже отыскал клуб любителей английского бокса – там он пропадал с утра до вечера на протяжении двух месяцев, после чего торжественно объявил, что достиг в кулачном искусстве мастерства достаточного, чтобы при случае не ударить лицом в грязь. С этого дня его походы в клуб стали редкими, и он вновь переключился на умственные упражнения. Чаще всего он коротал время в гостинице, перелистывая старые французские журналы и разбирая шахматные партии из бесконечных матчей Мак-Доннелла и Лабурдоннэ. Анита ему не мешала.

Она гуляла по улицам, дышала парижским воздухом, а в голове уже зрел маршрут дальнейших перемещений по Европе. После Франции ей хотелось сразу же отправиться в Испанию, откуда она уехала совсем юной. Dios mio, что там теперь, в стране, где прошли ее детство и ранняя юность?

Алекс же тянул жену в Лондон, говоря, что от Парижа до британских берегов – рукой подать. Если сейчас не заехать в Англию, то придется потом возвращаться с Пиренеев на север. А из Лондона очень удобно добраться пароходом до Испании и оттуда продолжить путешествие по Южной и Центральной Европе. Аргументы звучали убедительно, но Анита из упрямства не желала с ними соглашаться. Максимов тоже уперся, и дело шло к компромиссу, не выгодному ни одной из сторон. Хозяин парижской гостиницы, где они жили с середины декабря, узнав об их спорах, посоветовал съездить в Швей-царию.

– В Альпах летом не так жарко, как в Испании, и не так дождливо, как в Британии. Отдохнете, подумаете…