Наталья Александрова - Четки Изабеллы Кастильской [litres]

Я вскочила со стула, изогнулась, подтянув колени к подбородку, переступила через связанные руки.

Это было очень трудно, но я справилась. Говорила же, что я тренировала не только память и внимание, сидя у него взаперти, но и ловкость и гибкость.

Теперь руки были впереди.

Я вцепилась зубами в узел, торопливо потянула на себя, косясь на Глеба.

Он застонал и пошевелился, но я успела развязать узел.

Теперь мои руки были свободны.

Стемнело, когда отряд вооруженных людей в черных плащах бесшумно окружил дом дона Аврахама. Граф Вальдес, возглавлявший этот отряд, подал знак, и его подчиненный постучал в дверь рукоятью меча.

Некоторое время в доме было тихо, но затем раздались шаркающие неуверенные шаги, и за дверью послышался старческий голос:

– Кто здесь?

– Откройте именем королевы Изабеллы! – проговорил Вальдес.

– Почем я знаю, что это и впрямь люди королевы, а не лихие разбойники?

Граф подал новый знак, и двое дюжих солдат подхватили тяжелое бревно и ударили в дверь. Крепкая дверь выдержала первый удар, и второй, но после третьего затрещала и слетела с петель.

Солдаты ворвались внутрь.

За дверью стояла перепуганная полуслепая старуха.

– Где твои хозяева? – суровым голосом спросил Вальдес.

– Кто же их знает? – прошамкала старуха беззубым ртом. – Далеко, должно быть… они уехали на рассвете… собрали все добро, погрузили на лошадей и мулов и уехали…

Граф Вальдес переглянулся со своим лейтенантом и проговорил разочарованно:

– Мы опоздали… птичка улетела…

– Может быть, еще не поздно. У них большой обоз, они не могут ехать быстро. Мы можем перехватить их в Кадисе, все корабли еретиков отплывают оттуда.

– Тогда по коням!

Лейтенант крикнул совой, и тотчас слуги вывели из темноты оседланных лошадей. Люди графа вскочили на них, и небольшой отряд поскакал по следу беглецов.

– Скорее, добрый господин, скорее! – Капитан беспокойно вглядывался в темноту.

Слуги дона Аврахама торопливо перетаскивали на борт каравеллы сундуки и бочки. Сам дон Аврахам стоял у сходней и пересчитывал свое добро.

– Скорее, господин! – повторил капитан. – Мы непременно должны выйти в море до рассвета!

– Мы успеем, успеем! Осталось еще два сундука и десять ящиков…

– Люди графа Вальдеса идут по вашему следу…

– Мы успеем! Слава Создателю, меня вовремя предупредили, и мы опередили графа. Хорошо, что у меня всюду есть свои люди! С ними я чувствую себя спокойнее.

– Я почувствую себя спокойнее только тогда, когда моя голубка выйдет в открытое море!

– Еще пара минут, капитан… всего пара минут… мы уже заканчиваем погрузку…

– Вы видите, господин – утренняя звезда уже взошла! У нас нет больше времени!

Вдруг на сходнях появился озабоченный широкоплечий человек в черной накидке.

– Дон Аврахам! – воскликнул он испуганно. – Дон Самуэль, ваш сын…

– Я знаю, что он мой сын! – раздраженно перебил его купец. – Что с ним такое?

– Он пропал, дон Аврахам!

– Что значит – пропал?

– Его нет на корабле! Его нигде нет!

В это время в конце пирса из темноты показалась какая-то странная пара. Скрюченное, уродливое существо, похожее скорее на обезьяну, нежели на человека, волокло упирающегося, перепуганного подростка в порванном камзоле.

– О господи! – воскликнул в ужасе капитан. – Это он… Зверь из Кастельверте! И у него – ваш сын!

– У меня твой сын, еретик! – прокричало существо хриплым каркающим голосом.

– Отдай мне его! – выкрикнул в ответ дон Аврахам, и в то же время мигнул стоявшему рядом дюжему молодцу, силачу по имени Шломо.

Тот, ни слова не говоря, соскользнул с пирса в воду, постаравшись при этом не плеснуть.

– Отдай мне сына! – повторил дон Аврахам. – Отдай мне его – и я тебя озолочу!

Рядом с купцом появилась дородная женщина в дорогой полосатой накидке. Она сжала руки у груди и воскликнула:

– Мой сын! Мой Самуэль! Верните мне его!

– Я озолочу тебя! – повторил дон Аврахам.

– Мне не нужно твое золото!

– Что же тебе нужно?

– Мне нужны четки!

– Какие четки? – переспросил дон Аврахам, стараясь оттянуть время, и быстро взглянул на воду. Темная голова скользила по ней вдоль пирса, приближаясь к тому месту, где стояло уродливое существо со своей жертвой.