Александр Охотин - Почка на экспорт

стало. Вот, значит, каков Олин идеал. Не очень приятно, когда твоё место под солнцем занимает плюгавый тип с большим животом, вываливающимся из под ремня, вечно потный от страха пропустить мимо своих липких рук очередную пачку «зелени». Судьба, подумал я, отпуская его и идя к машине. А ты, Махницкий, скоро вообще вымрешь за ненадобностью, потому что до сих пор так и не научился всё на свете оценивать с позиции денег. Хотя, может, этот Вадим просто человек хороший?

— Саша? А ты как здесь?

Оля, появившаяся на крыльце, казалась смущённой.

— Мимоходом, — ответил я. — Заодно и с твоим новым бойфрендом познакомился. Впечатляет. Ты как теперь представляться планируешь на тусовках в высшем свете? Госпожа Сопля? — и, не оглядываясь, пошёл дальше.

Отъезжая, в зеркалах заднего вида я увидел оживлённо жестикулирующих Олю и толстяка. Что ж, может, они и в самом деле подходят друг другу? Время покажет, усмехнулся я. Драматизировать произо-. шедшие перемены в личной жизни я не собирался. Каких-то глубоких чувств к Ольге я не испытывал, а хорошеньких девчонок в городе хватает.

До встречи с Костей оставалось ещё около часа, но ехать домой не хотелось. Я свернул с проспекта, углубился в лабиринт переулков и вскоре остановился у кафе «Каскад».

Когда-то, во времена моей безмятежной молодости, «Каскад» представлял собой целомудренное заведение, где из спиртного подавали лишь сухое вино, зато мороженого в меню было несколько разновидностей. Соответственно, и посетителями его днём была в основном детвора, а ближе к вечеру стягивалась окрестная молодёжь, в том числе и мы с Костей, лихо тратя сэкономленные на обедах деньги. Спиртного нам, конечно, не продавали; но никто особо и не следил, что мы приносим с собой.

Да и много ли нам было надо? Бутылка дешёвого креплёного вина, незаметно разлитая в стаканы из-под сока, на целый вечер дарила всей компании ощущение причастности к «взрослой» жизни, будоражила кровь и заставляла чувствовать себя значительнее в собственных глазах.

Наверное, мы не столько пили, сколько играли в опьянение; и хмелели не столько от вина, сколько от прущей наружу энергии, блеска девичьих глаз и сладкого запаха только начавших расцветать женских тел.

Много воды с тех пор утекло. «Каскад», повинуясь прихотям перестроечных ветров, несколько раз менял и своё название, и предназначение, превращаясь то в бар, то в магазин, торгующий турецким тряпьём, привезённым челноками, и вообще всем, чем придется; то в захудалую пивную, то в зал игровых автоматов.

Время, однако, всё расставило по своим местам. Теперешний статус «Каскада» — небольшой ресторанчик, где можно в обед неплохо перекусить, а вечером посидеть за столиком с чашкой кофе, задумчиво вглядываясь в прошлое сквозь пелену табачною дыма. Владелец, надо отдать ему должное, не поскупился на отделку. Снаружи ярко горят, переливаясь, падающие подобно настоящему каскаду огни неоновой вывески. Внутри расположилась стойка бара и зал на несколько столиков, украшенных лампами с абажуром. По вечерам они зажигаются неярким мягким светом и окрашивают полумрак в зеленоватый тон, успокаивающий нервы.

Я занял столик в середине зала, заказал кофе и закурил.

— Привет, старина, — чья-то рука хлопнула меня по плечу.

Костя. Годы пролетают мимо него, никак не отражаясь на внешности. Всё тот же белозубый красавец, разве что на лбу чётко наметились продольные морщины. Больше двадцати пяти ни за что не дашь. А ведь нам с ним почти по тридцать. Мой возраст, к сожалению, ни у кого сомнений не вызывает.

— Что будем пить? — Костя улыбался, но глаза у него сухо поблёскивали, выдавая волнение.

— Я давно бросил это дело, Костя, ты ж знаешь, — усмехнулся я. — Так что ограничусь кофе.

— Ну и ладно, — быстро согласился мой друг, но фафинчик с водкой и закуски всё равно появились на столе.

— Давай, рассказывай, папарацци, зачем вытащил сюда в такую погоду.

— Папарацци — это не по адресу, — обиделся он. — Я журналист, а не фотокорреспондент. Хотя в данном случае ты попал в точку.

Выпив рюмку, он порозовел и сунул в рот сигарету. Потом достал из кармана куртки и протянул мне кусок картона:

— Что, по твоему, здесь изображено?

Кусок картона оказался «полароидной» фотографией. То, что было изображено на снимке, лично у меня никаких сомнений не вызывало. Обычная почка. Правда, лежала она почему-то на асфальте, рядом с искореженным металлическим предметом, смутно напоминающим термос. Я тихонько присвистнул и вернул фотографию.