Александр Охотин - Почка на экспорт

Я поперхнулся дымом и чертыхнулся про себя, досадуя, что не удалось как следует присмотреться к Гному, оставаясь пока в тени. Теперь моё инкогнито было нарушено. Алик, нагнувшись к Лёве, зашептал ему что-то на ухо, показывая на меня. «Братки» рассмеялись, обращаясь к Алику, но тут же смолкли, повинуясь короткой реплике Гнома. Четыре пары глаз уставились на меня. Боевики смотрели с наглым любопытством, неторопливо двигая челюстями в подражание голливудским героям. Во взгляде Пака ни любопытства, ни наглости со времени нашей последней встречи не осталось — одна лишь холодная ненависть поблёскивала в нём. Гном глядел сквозь меня, задумчиво выпуская дым изо рта.

Сидеть дальше на месте было глупо. Я встал и направился к ним.

— Поговорить бы надо, Лёва, — начал я, безуспешно пытаясь поймать его ускользающий взгляд.

— О чём? — сиплый голос неприятно резанул слух.

— О том, — сказал я, невольно заводясь и забывая о своём желании решить всё миром, без лишней горячности, — что нехорошо натравливать своих барбосов на мирных людей. Если произошла какая-то ошибка — ладно, я готов понять и забыть. Но если нет, то я хочу знать: кто, за что и по какому праву предъявляет мне претензию.

Я таки добился своего. Он взглянул на меня, хлопая короткими рыжеватыми ресницами. Так с ним, видимо, давно уже никто не разговаривал. Ребята за столиком напряглись и забыли, что надо шевелить челюстями. Лишь Пак, усмехнувшись, оставался спокойным.

— С чего ты взял, сявка, что тебе кто-то будет претензию предъявлять? — просипел Гном. — Ты кто такой будешь? А может ты, брат лихой, ещё чего хочешь? Говори, не стесняйся, — недобро оскалился он.

Я не стал распространяться о своих сокровенных желаниях. Как-то не очень верилось в искренность этого предложения. Да и не похож он на золотую рыбку, чтобы их исполнять. Было очевидно, что разговор у нас не получился.

— Мне будет вполне достаточно, если меня оставят в покое, — ответил я.

— А если не оставят, то что? Маме пожалуешься? — Лёва обнажил в усмешке зубы.

Боевики заржали. Пак, напротив, стал серьёзен и отодвинулся от стола. Видимо, помнит о происшедшем в «Пусане» и загодя готовится к драке. Но сегодня махать кулаками я не собирался. Да и глупо было надеяться получить от этой стычки что-либо, кроме переломанных рёбер и пробитого черепа.

— Ага, — усмехнулся я и сунул руку во внутренний карман пиджака.

Реакция окружающих была разнообразной, но одинаково быстрой. «Братки», вскочив, вытащили пистолеты и довольно опрометчиво принялись тыкать оружием в мою сторону, держа при этом пальцы на спусковых крючках, но не сняв его с предохранителей. Гном остался сидеть, но ухмыляться почему-то перестал. Алик ещё больше посерьезнел и не спускал с меня глаз. В углу взвизгнул кто-то из девиц.

Я неторопливо вытащил из кармана бумажник, кинул деньги на стойку бара, и положил его обратно.

— Значит, не договорились, — подвёл я итог и пошёл к выходу.

Конечно, получить пулю в лоб за подобные трюки по нынешним смутным временам можно было, не сходя с места. Но Гнома что-то удержало от немедленной расправы. На миротворца он не похож. Значит, должны быть веские аргументы для того, чтобы не покарать на месте наглеца, припёршегося требовать ответа. Может быть, свою роль тут сыграли те загадочные дела, которые связывают его с москвичами и не дают особо светиться в оперативных сводках МВД? Как бы то ни было, он явно не заинтересован в том, чтобы привлекать к себе внимание. Зачем же ему тогда понадобилось посылать ко мне Алика и Батона? Неужели и в самом деле только из-за того, что я был на Костиной даче?

Я быстро спустился по лестнице и, остановившись в холле, закурил. Адреналин, бешеным потоком выброшенный в кровь, молоточками стучал в сосудах. Краски окружающего мира стали ярче. Жизнь вообще гораздо интереснее после того, как опасность минует тебя в считанных шагах, обдав потоком нервного напряжения.

Взяв плащ, я вышел на стоянку и завёл двигатель. Гнома я не боялся. Скорее всего, ему придётся оставить меня в покое. Или сделать очередной шаг и подставиться под удар. По крайней мере, теперь он должен понимать: не удастся списать что-либо, происшедшее со мной, на выходку пьяных хулиганов. А уж я, в свою очередь, постараюсь быть начеку. Как говориться, кто предупреждён, тот вооружён. Успокоив себя таким образом, я включил радио погромче, перестроился в левый ряд и притопил педаль газа. Что проку думать о последствиях после того, как дело сделано? Видимо, судьба была пересечься нашим с Лёвой Гномом дорожкам, а на судьбу роптать грешно. Всё равно, как бы оно ни сложилось, позволить каким-то мелким бандитам считать себя бессловесным скотом, предназначенным для побоев, я не смог бы. Слишком тошно станет жить с такими воспоминаниями. Ничего, бывали переделки и еще похлеще.