Сергей Жоголь - Имитатор

Птицын в отчаянии повернулся к Ларисе.

— Иди спать, сынок, — сказала женщина. — Поздно уже, а завтра вставать ни свет ни заря.

— Маме завтра на работу, — сказал Ваня, — а так бы я с вами ещё поболтал. Но это ничего, вы ещё приходите, только не так поздно.

— Приду, обязательно приду. Всех бандитов поймаю и приду. — Птицын с трудом сдерживал дрожь в голосе.

— Всех не надо. Мне оставьте! Я же, когда вырасту, тоже в милицию работать пойду…

— Ступай, ступай! В милицию он пойдёт… — Лариса аккуратно подошла и аккуратно подтолкнула сына к спальне.

— До свиданья, — сказал мальчик и исчез за дверью вместе с матерью.

Какое-то время Птицын находился в комнате один. Потом Лариса вернулась, теперь глаза её были красными.

— Не могу ему правду сказать. Пусть подрастёт немного.

— Понимаю. — Птицын поднялся. — Пойду я, пожалуй. Раз уж вам не нужно ничего…

— А проблемка?…

— Что?

— Вы говорили, что нужно проблемку какую-то обсудить.

— Ах да. — Птицын хлопнул себя по лбу. — Помните, там, на кладбище, когда я к вам подошёл…

— Помню. Вы поклялись убийцу Жени поймать.

— Так вот, теперь с этим проблемы возникли. — Птицын закусил губу, поморщился и выдохнул с силой. — Дело по банде… ну, той… короче, вы понимаете, у меня пока забрали. Теперь ими другой отдел занимается. Но вы не думайте: я от своих слов не отказываюсь. Просто я обещал, а тут… Одним словом, если те, другие, их не поймают, я обязательно сделаю это сам. Просто теперь быстро не получится.

— Зачем вы мне всё это говорите? — спросила Лариса строго.

— Просто… ну как вам сказать… Просто я же обещал.

— Не беспокойтесь. Мне всё равно, кто их поймает: вы или кто другой. Главное, чтобы убийца моего мужа больше никому не навредил. — Лариса вздохнула. — А теперь, если у вас всё… Мне завтра и впрямь очень рано вставать.

Птицын покивал головой, обулся, натянул кепку на лоб и вышел за дверь.

По дороге он старался не думать о Ларисе и её сыне, но чистые как стёклышки глаза мальчика волей-неволей всплывали перед ним. Птицыну повезло: он успел на последний трамвай и ехал, сидя на заднем кресле, почти один. Чтобы не думать о семье Янчина, он попытался восстановить то, что случилось во дворе. Те двое, похоже, и впрямь не знали того высокого. Кто же это мог быть? Может, кто-то из банды Кастета? А что, если Паше кто-нибудь про него сказал и тот решил поквитаться с Птицыным за вчерашнюю стрельбу и за Лерку.

Когда он открыл дверь своим ключом, то увидел, что на кухне горит свет. Надя вышла в коридор, её глаза сияли.

— Думала, что не придёшь. Всё хорошо? Есть будешь? Я сегодня на базаре рыбы купила. Вот, нажарила, тебя ждала.

На стене тикали часики, в квартире пахло жареной рыбой. Птицын только сейчас вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел. Он разделся и прошёл на кухню, но садиться не стал, а сразу подошёл к окну. Во дворе у припорошенных снежком кустов стояли двое: парень и девушка. Парень что-то говорил и жестикулировал. Девушка пританцовывала и часто-часто кивала.

Птицын собирался сесть за стол, как вдруг увидел в тени соседнего дома под козырьком подъезда высокого мужчину. Тот кутался в воротник, и Птицыну показалось, что мужчина смотрит в его сторону. Это, без сомнения, был тот же тип, которого он приметил возле дома Янчиных.

Надя нарезала хлеб. Несколько жареных карасиков уже лежало на тарелке.

— А ещё я гречки купила. Так что у тебя сегодня, можно сказать, праздничный ужин. Ой… — Надя спохватилась, бросилась к серванту и достала бутылку. — Вот, тут ещё осталось.

Она достала стопку и наполнила её «Столичной».

— Погоди малость. — Птицын бросился в коридор, сунул ноги в сапоги и так, без куртки, выбежал за дверь.

Он сбежал вниз по ступенькам, выбежал из подъезда как угорелый, чем, видимо, сильно озадачил влюблённую парочку, и бросился туда, где только что стоял его преследователь. Под козырьком подъезда уже никого не было. Лишь следы, как минимум сорок пятого размера, были отчётливо видны на свежем снегу.

Подходя к Управлению, Антон чувствовал себя настоящим героем. Да и как же — ведь накануне он прошёл настоящее боевое крещение! Ну и что, что пуля Паши Кастета лишь ободрала кожу и не задела рёбер! Он провёл в больнице чуть больше суток, врачи требовали задержаться хотя бы ещё на пару дней, но он — лейтенант милиции Антон Трефилов — не согласился и потребовал немедленной выписки. Он настоящий оперативник, и пусть это знают все!