Сергей Жоголь - Имитатор

— Любите покрасоваться, гауптштурмфюрер? — прошептал Эрик.

Кунц рассмеялся:

— Просто обожаю! Да отпустите же вы Дитриха, не то вы сломаете ему кисть!

Эрик разжал руку, выпуская тощего, и буркнул:

— Небольшое растяжение, не более. Забирайте своего фельдфебеля.

— Кстати, он вовсе не фельдфебель. Он оберштурм- фюрер СС — мой подчинённый, очень способный и верный фюреру солдат. — Тощий поднялся, Кунц продолжал: — Так вот, мне очень хотелось, чтобы вы сами выдали себя, — так оно и случилось. Хоть вы и не стали пить «по-русски», но ведь вы выдали себя другим? С виду вы немощный, обрюзгший старикан, но сумели сделать такое… Вы так ловко обезвредили моего друга, а ведь он довольно сильный молодой мужчина, хотя и выглядит довольно худым. — Хенрик Кунц с улыбкой посмотрел на тощего Дитриха. Тот фыркнул:

— Если бы не ваш приказ, мой командир…

— А что Прыгун — вы смогли его взять? — сухо спросил Эрик.

— У нас его рация и шифры. А вот он сам… Одним словом, Прыгун своё отпрыгал. — Кунц засмеялся, потом похлопал кёльнера по плечу. — Признавайтесь же, мой дорогой Эрик, или лучше называть вас Пауком? Может, назовёте своё настоящее имя? Кто вы для «красных»? Иван… Василий… кто? Ну же, довольно темнить! Меня так впечатлило ваше умение обезоруживать нападавшего! Браво! Уверен, что этому приёму вас обучили в русской разведшколе!

Эрик оттолкнул руку Кунца, пошатнулся и отступил.

В считаные мгновения перед ним промелькнула вся его жизнь.

Смерть матери, трагическая гибель отца, детский дом и разведшкола в Саратове.

Он был заброшен в Берлин почти десять лет назад и уже стал даже забывать своё настоящее имя и свой язык. Для немцев он Эрик Кохх — добродушный кёльнер. Лишь для Эммы и Отто он был твердым как гранит русским резидентом по прозвищу Паук. Также он был Пауком для своего куратора из Центра, который подписывался позывным «Шмель». Ну что ж, раз уж это всё…

Эрик почувствовал резкую боль в груди. Двое сидящих за ближним столом солдат вскочили со своих мест, но прежде, чем они подхватили пожилого разведчика под руки, тот рухнул на пол, несколько раз дёрнулся и застыл навсегда.

Дрова в камине потрескивали, от кастрюльки, стоявшей на середине стола, поднимался пар. Годовалый курцхаар, поскуливая, лежал на коврике у входа, из спальни доносилась тихая музыка.

Полковник, сидя за столом, пил кофе маленькими глотками, попыхивал длинной английской сигаретой и поглядывал на тикавшие на стене часы.

— Значит, он так и сказал: «необходимо явиться»?

— Он сказал: «срочно явиться»! Даже через трубку было слышно, как он мурчит от удовольствия, — заметила Зельда фон Зейлер.

Высокая и подтянутая жена полковника — женщина лет сорока с небольшим — всё ещё не утратила былой красоты. Ровный овал лица, чуть пухлые губы, огромные глаза с ледяным блеском. Хильберт часто называл жену «моя грозная валькирия», и женщине это нравилось. Зельда была одета в тёмно-зелёное ситцевое платье. Даже к завтраку она не поленилась надеть на себя перстень с рубином и увесистые бусы из чёрного жемчуга. Волосы Зельды были тщательно расчёсаны и спадали мягкими пшеничными волнами на расправленные плечи.

— Наглец! Каков наглец! Как он вообще посмел звонить в такую рань? — возмущался полковник, со скрытым восхищением поглядывая на супругу. Немногие его коллеги из Абвера могли бы похвастаться такими жёнами. На всех приёмах, которые время от времени устраивал для своих подчинённых старина Эрвин — начальник второго отдела, — Зельда всегда привлекала внимание мужчин и вызывала молчаливую зависть женщин.

Тем не менее, несмотря ни на что, на душе у полковника было неспокойно. Пусть Зельда думает, что он неприкасаем, но сам Хильберт знал, что если им заинтересовалось гестапо, то это грозит как минимум серьёзными проблемами по службе. И это сейчас, когда столько поставлено на кон.

— Я слышала, что, в отличие от большинства его соратников, этот Кунц из приличной семьи, — сказала 3ельда.

— Фюрер не считается с происхождением своих подчинённых. Ты же знаешь.

— Фюрер — да, но не такие как я или ты. Раз уж сегодня не слишком смотрят на твоё происхождение, то представителям благородных семей стоит держаться друг друга. Если этот Кунц из благородных…

— Кунц — мерзавец и выскочка, который невзирая ни на что лезет вверх, и ему неважно, на чью спину наступить, чтобы забраться повыше. Может, он и благородных кровей, но это никак не помешает ему настрочить на меня донос, или что-нибудь и того хуже.